Мадридская танцовщица и педагог Наталья Меириньо рассказала нашим читателям об особенностях чувственного танца – фламенко. Можно ли с помощью фламенко выразить всю палитру чувств и эмоций? Как этот танец воспринимают в других странах?..
– Фламенко – это часть культуры, которая уже давно покинула пределы испанского мира и сейчас кочует по всему земному шару. Насколько по-разному воспринимают этот танец от страны к стране?
– В Испании фламенко – что-то совершенно естественное. То, над чем не нужно задумываться, потому что ты просто это чувствуешь. Пока поешь или танцуешь, твои мысли не заняты правилами: как спеть куплет или как правильно поднять руку. Это происходит само собой, как будто ты с рождения чувствуешь, как это делается.
В Азии все иначе. Я бы сказала, что восточный менталитет накладывает свой отпечаток. Те же японцы очень внимательны к деталям, и это сказывается на их движениях – они деликатные и плавные. Поэтому показать в танце больше эмоций, раскрепоститься для них не так просто. Равно как и перенять характерный для испанцев «стержень», поймать настроение, граничащее с буйным весельем.
В Восточной Европе ситуация абсолютно противоположная. Там слишком много характера, много бойкости и независимости – а со всем этим еще нужно справиться. И если в исполнении японца не хватает дерзости, эмоционального вызова, то русского исполнителя приходится тормозить, мол, погоди, прислушайся к музыке, будь чуточку спокойнее. Им, конечно, это сложно контролировать.
– Национальный танец – это еще и зеркало народа. Какая душа у испанцев, если мы говорим о фламенко?
– Очень теплая и дружелюбная. Мы общительные, легкие на подъем, и это хорошо видно во фламенко. Ведь этот танец в том числе и групповой. Но не в общепринятом смысле, где знаешь своих партнеров и вместе вы танцуете выученную хореографию, нет.
В Испании встречаются совершенно разные люди, необязательно знакомые до этого, они перебрасываются парой фраз – и начинается танец. Для нас фламенко – не только обмен эмоциями, это еще общение.
Не могу представить, как я, например, в той же Японии, знакомясь с человеком, обнимаю его или целую в щеку, а после начинаю танцевать – это не предусмотрено нормами их культуры. У вас попроще: люди более раскрепощенные, но представить подобное типично испанское поведение мне тоже сложно. По сути, фламенко – это танец, который отражает наше теплое, глубокое отношение к людям и миру.
– Из ваших слов следует, что фламенко – искусство эмоциональное. Можно ли с помощью этого, скажем, инструмента выразить, например, протест?
– Безусловно. Например, одним из запоминающихся элементов фламенко является сапотеадо (техника отстукивания дробей ногами. – прим. ред.), с его помощью создаются самые разные ритмические рисунки. Потом, комбинируя их с быстрыми движениями рук и резкими поворотами корпуса, можно передать борьбу, показать злость и протест.
Во фламенко даже есть специальная ритмическая форма, она называется сигирийя. Этот танец включает в себя историю: как правило, танцовщик сообщает о потере близкого человека, танцует о том, как там, глубоко под землей, темно и холодно, как он просит высшие силы избавить его от горестей.
«Для меня было открытием, что в русских и белорусских народных танцах исполнители показывают только восторг и радость»
– То есть это настолько универсальный танец, что способен передать абсолютно любую эмоцию?
– Танец – это всегда выход эмоций и чувств. Поэтому для меня было открытием, что в русских и белорусских народных танцах исполнители показывают только восторг и радость. Они наслаждаются танцем, выделывая эти немыслимые и отточенные повороты, движения вприсядку, но понять, что происходит, когда они несчастны, невозможно. Просто потому, что они этого не танцуют.
Раньше мне казалось, что в балете можно достичь эмоциональной гармонии, потому что сюжетом предусмотрены разные переживания. Но все они в конечном итоге наиграны. Неважно, в каком настроении находится герой, он всегда выполняет одни и те же балетные па. Встаньте на полупальцы, сделайте прыжок на одной или двух ногах, поднимите партнершу…
Фламенко отличается тем, что оно спонтанно. Никто не знает, каким будет следующее движение: ни зритель, ни ты сам. Все зависит от того, как ты будешь себя чувствовать в конкретный момент.
Фламенко имеет очень древние корни, оно тесно связано с мавританской и цыганской культурой – с людьми, которые долгое время не могли найти свой дом, блуждали в поисках своего места и поэтому выплескивали страдания в танец.
Потом стало ощутимым влияние африканской культуры – и ритмы стали более энергичными. Можно сказать, что все настроения и события отражались на культуре фламенко. Песни и танцы перестали следовать каким-либо правилам. Фламенко дало людям возможность исполнять то, что они переживали.
– Уместно ли говорить об импровизации, когда вы танцуете?
– Да, у нас много импровизации. Но есть правила, которые в первую очередь призваны эту импровизацию упорядочить. В таблао (фламенко в живом исполнении. – Прим. ред.) принимают участие три человека: танцовщик, певец и гитарист.
Часто эта группа формируется стихийно: ты выходишь на сцену, к тебе сразу же подключаются исполнитель и музыкант. Ты не знаешь этих людей, и, естественно, у вас нет времени для репетиций. Поэтому все выступление строится на взаимопонимании и взаимоуважении. Например, я отбиваю дроби ногами, потом идет куплет, потом гитарное соло. Никто никого не заглушает, нет никакой путаницы.
– Можно ли сравнить классический балет и фламенко?
– Нет, не думаю. Балет не оставляет места для эмоций. Все, что он дает, – технику, безукоризненное знание и исполнение партий. Это хорошо, так нарабатывается профессионализм, но это не имеет никакого отношения к чувственной составляющей танца.
Двадцать лет назад я начинала именно с балета, а когда стала заниматься фламенко, была шокирована. В балете я полностью фокусировалась на музыке, мне нужно было вести счет и не сбиваться, выполнять каждое движение максимально чисто и четко.
Эмоции были перманентными – невозможно держать в голове вечное «раз-два-три» и при этом пытаться изобразить на своем лице хоть какое-то переживание. Во фламенко чувства первостепенны. Важно прочувствовать мелодию, найти отклик в себе и только потом начать танцевать.
«Фламенко дало людям возможность исполнять то, что они переживали»
– Человек всегда чем-то вдохновляется в творчестве. Что служит вашим вдохновением?
– Долгое время меня интересовали африканские и индийские танцы. Я не пыталась их освоить, это было простое любопытство. Когда была моложе – танцевала модерн. Потом был испанский танец – он не имеет прямого отношения к фламенко, не стоит их путать.
Не могу сказать, что на занятия танцами меня сподвигала какая-либо фигура, будь то Федерико Гарсиа Лорка или Мигель Эрнандес, хотя, конечно, они очень популярны в Испании. Моей главной мотивацией всегда была музыка. Я слушаю ее много и часто, мне нравится открывать для себя что-то новое, способное зацепить.
– В какой стране вас встретили наиболее неожиданно?
– О! Это была Япония. Удивительная и непонятная для меня страна. Наверное, это даже не страна, это другая планета. Я провела там много времени и окончательно убедилась, что по венам этих людей течет другая кровь.
Была в Южной и Северной Америке, объездила всю Европу: города отличались, но в них всегда можно было найти хоть что-то знакомое. В Японии обо всем этом пришлось забыть. Там все совсем по-другому: и атмосфера, и люди.
– Вы чувствуете ответственность за то, что несете культуру Испании?
– Конечно. Я приезжаю в страну, и люди приходят на занятия – можно сказать, я мотивирую их к изучению нашей культуры. Для меня неважно, приедут они в Испанию или нет, меня не интересует экономическая точка зрения на этот вопрос. Ценно то, что они будут готовы погрузиться в культуру: возможно, почитают про наши национальные блюда или послушают музыку, или захотят выучить испанский язык.
Меня постоянно спрашивают: «Почему бы тебе не выучить русский? Ты ведь так часто бываешь в России!» На что мне приходится отвечать: если вы заинтересованы в моей культуре, значит, вы и должны учить язык. Фламенко соткано из испанского языка, пропитано им. И мне кажется, нелогично разговаривать об этом виде национального искусства на чужом языке.
Языковое восприятие часто недооценивают, и это неправильно. Фламенко – это не взмахи юбкой и топанье ногами, это – философия, это – дух. Именно этим данный танец и отличается от аэробики.
– Когда вы впервые посетили Беларусь, вызвало ли у вас удивление, что здесь полно людей, погруженных в культуру Испании?
– Да, это было очень странное чувство. Я помню, как проводила мастер-классы в Киеве и позже запись этих занятий попала в интернет.
Анастасия Волчек (преподаватель школы «Магия танца». – Прим. ред.) увидела эти записи, они произвели на нее настолько сильное впечатление, что она сама начала заниматься. В это время мы еще не были знакомы, и, когда мои украинские ученицы показали мне выступление Насти, я была поражена. Это было немыслимо, насколько профессионально и артистично она двигалась.
В рамках культурного обмена я приехала в Беларусь и познакомилась с Настей Волчек, Еленой Алипченко (преподаватель школы «Магии танца». – Прим. ред.). Я была очень удивлена, когда узнала, какой интерес здесь к фламенко. Мне определенно нравится работать с белорусской аудиторией. Приятно осознавать, что здесь есть танцовщики достаточно высокого уровня, знающие о том, что фламенко – это не только техника, но и эмоции.
– И напоследок: есть ли у такого путешественника, как вы, на планете место, где вы ощущаете себя наиболее комфортно?
– Наверное, я назову Кадис. Один из самых теплых городов на юге Испании. Там живут очень дружелюбные люди, среди них приятно находиться – и для меня, человека, выросшего на севере Испании, это отличительная черта.
Потому что жителей северной части Испании я бы сравнила с англичанами, они такие же зажатые и хмурые. На юге находиться значительно приятнее. Неудивительно, что фламенко пошло именно оттуда.
Текст: Юлия Щавровская
