Постановка оперы Чайковского «Орлеанская дева» удивила не только вокальными партиями, но режиссерскими находками и художественными решениями.
Премьеру «Орлеанской девы» Петра Чайковского в год его 185-летия на сцене Большого театра оперы и балета Беларуси ждали с трепетом и нескрываемым любопытством. Было известно, что постановку осуществляет приглашенный режиссер Георгий Исаакян, по задумке которого действие, написанной 146 лет назад оперы о легендарных исторических событиях XV века будет перенесено… в современность. Зная репутацию Исаакяна как оригинального и смелого театрального режиссера, все же мало кто ожидал, что постановка будет столь радикальной и смелой, что Жанна Д’ Арк выйдет на сцену в джинсах и кроссовках. А ведь она не только национальная героиня Франции – святая! Интрига была еще и в том, что негласно эта опера Чайковского считается сложной и «незрительской». Пожалуй, нигде и никогда она не шла с оглушительным успехом у публики. А за всю почти вековую историю нашего театра это произведение не ставилось на его сцене никогда… Но все опасения были напрасны! Побывав на первой премьере «Орлеанской девы» в Большом театре, мы вторим голосам восторженной минской публики: постановка удалась! Браво!
АРТЁМ МАКАРОВ: «Мы всегда стараемся удивить публику».
«Есть «забытые шедевры» в оперном искусстве и «Орлеанская дева» Чайковского – один из них, – говорит дирижер-постановщик Артём Макаров, которому принадлежит идея постановки на нашей сцене. – Эта замечательная grand opera с красивой музыкой – очень редкое произведение в репертуаре, которое не каждый театр может себе позволить. Одна из причин – очень высокие вокальные требования, прежде всего к исполнительнице партии Иоанны Д’ Арк. Эта партия очень сложная, рассчитанная на голос широкого диапазона. Что касается музыки, то оркестр Большого театра Беларуси играет любые непростые партитуры: в нашем репертуаре есть огромное число сложных в музыкальном плане спектаклей. Идет и «Летучий голландец» Вагнера, оперы и балеты того же Чайковского. Можно сказать, что в копилку нашего оркестра добавилась еще одна интересная и побуждающая к развитию мастерства партитура».
Пригласить в Минск для постановки этого «забытого шедевра» именитого оперного режиссера Георгия Исаакяна, который чуть более 20 лет назад уже ставил в нашем театре «Богему» Пуччини, также было идеей дирижера Артёма Макарова, который так поясняет свой выбор:«Исаакян – один из самых известных на сегодня оперных режиссеров, с которым мы давно знакомы: за последние 15 лет не раз работали вместе, встречались на разных сценах… Все наши работы в некотором смысле были рисковые. Мы с Георгием Георгиевичем всегда стараемся удивить публику, решаясь на постановку, как в этом случае, незаслуженно забытых названий и их неординарное прочтение. В этом плане у нас полное взаимопонимание! К тому же, Исаакян – музыкант по первому образованию. Так что всё сошлось, чтобы именно с ним поставить у нас в Беларуси эту оперу: и наличие прекрасных певиц (в нашей постановке к ним были еще и актерские требования, определенные критерии даже к внешности, ведь наша Жанна – молодая девушка), и возможности театра, и оркестр, и хор. В этой опере очень сложные и протяженные хоровые сцены – не всякий хор справится! А наш справляется, если не на 100, то на 99%!»
Создание оперы «Орлеанская дева» для Чайковского было, можно сказать, делом всей жизни. Еще в семилетнем возрасте будущий композитор впервые услышал от своей няни рассказ о поразительной судьбе Жанны Д’ Арк. Создавая либретто, Петр Ильич изучил все доступные ему литературные произведения, исторические источники и исследования. И за основу взял романтическую драму Шиллера «Орлеанская дева» в переводе Василия Жуковского, но внес в нее правки: для него был неприемлем финал жизни героини в бою, ведь именно описание казни Жанны, сожженной на глазах у толпы, когда-то произвело на него сильнейшее впечатление. «Мне до того в ее лице стало больно и жалко за человечество, что я почувствовал себя совершенно уничтоженным», — писал Чайковский. Поэтому в его опере Жанна Д’ Арк сгорает на глазах людей, обрекшей ее на смерть и утративших веру в Чудо!
В КРОССОВКАХ И С РЮКЗАКОМ
Перенос режиссером-постановщиком места действия из XV века в условную современность было ходом, казалось бы, крайне рисковым. «Осовременивание» классики нечасто удается, когда за этим не стоит глубоко обоснованная идея. В постановке Исаакяна такой ход – абсолютно оправдан и даже кажется, что пошел только на пользу опере, которая в классическом виде достаточно долгая и тяжеловесная. В минской постановке действие происходит в наши дни, а исторические события показаны в виде театральных действий или религиозных мистерий, очевидцем которых становится девушка Жанна.
Театральный художник из Москвы Алексей Трегубов, впервые сотрудничающий с нашим театром, блестяще справился со своей задачей. С одной стороны он создает масштабные декорации величественного собора в Реймсе, проецирует на сцену облик базилики в Домреми – коммуне, где родилась Жанна Д’ Арк. Прибегая к помощи анимации (над ней работала Арина Шлыкова) приглашает нас вместе с Жанной пройтись по улочкам французских городов, в которых современность – серая, как карандашный рисунок. А яркие пятна – бигборды с фрагментами средневековых картин. Вот Жанна проходит, не поднимая глаз, мимо портрета короля Карла VII, которого французская героиня возвела на трон в ключевой момент истории своей страны. Или минует конную статую Жанны Д’ Арк… Время в этом спектакле идет нелинейно, герои существуют в трех реальностях: исторической, современной и театральной. Жанна из настоящего живет в том же Домреми, но ее комната увешана плакатами современных французских групп и музыкантов, а по ночам ее будят своими разговорами скульптуры исторических персон, оживающие в нишах дома. Жанна заперта в этот «кукольный домик», в какую-то ненастоящую игрушечную жизнь, из которой боится и в то же время отчаянно стремится вырваться, следуя за голосами.
Как и откуда зазвучат голоса, которые слышит Жанна – блестящая находка режиссера-постановщика. По его задумке, разговоры в ее голове – голоса артистов, поющих из оркестровой ямы, а «ангелы небесные и херувимы бестелесные» звучат сверху (хор поет с балкона). Как и Жанне, так и зрителям они не видны – это только голоса. Но на время их пения в темноте зала слабым светом загорается люстра, давая эффект небесного неземного озарения.
Режиссерские находки и работа художника удивляют и поражают в этой постановке! Этому творческому дуэту удалось связать в единое действие параллельные миры постановки, сделать события оперы равно вымышленными (ожившие статуи, голоса) и пугающе реальными (когда прямо на глазах у зрителей Жанна остригает волосы). Вневременными и безвременными: всё происходит «тогда» и «сейчас», «здесь» и «нигде» одновременно. И каждый зритель может соотнести себя с героиней, включиться в ее разговор о вере в себя, своё предназначение и вере в Чудо!
ГЕОРГИЙ ИСААКЯН: «В центре каждой великой оперы – женщина».
«Если постановка не является для тебя вызовом, то даже не надо к ней приступать», – смеясь, признается режиссер-постановщик Георгий Исаакян, приглашенный в Минск из Московского государственного академического детского музыкального театра имени Натальи Сац, главным режиссером и художественным руководителем которого он является. В театральном мире он знаменит своими смелыми, можно сказать, новаторскими постановками опер, да и вообще выбором музыкального материала. Его кредо – браться за «непопулярные», редкие партитуры. Дважды Георгий Исаакян становился лауреатом премии «Золотая маска»: за постановки опер «Орфей» Монтеверди и «Любовь к трем апельсинам» Прокофьева.
– Мы сейчас с удивлением говорим, вспоминая, что великие произведения, ставшие классикой, когда-то провалились на премьере, вызвали скандал. Кого сейчас скандализирует опера «Кармен»? Где сегодня «проваливается» «Травиата»? Петра Ильича Чайковского изругали в свое время за «Орлеанскую деву». А теперь мы почти 150 лет спустя ставим его оперу.
«Орлеанская дева» редкая гостья на оперной сцене не потому, что это неудачная опера. Это одна из лучших опер не только Чайковского, но и вообще русского оперного репертуара. Но перед исполнительницей главной партии она ставит такие задачи, предъявляет такие требования, которые редко и мало кто выдерживает. Это и экстремальные задачи!
С точки зрения пения это должен быть абсолютный вокал! При этом пение экстатическое, предельное по физиологии своей. Ведь это история о девушке, которая видит небеса и слышит ангелов. По задумке композитора героиня всю оперу должна пребывать в таком религиозном экстазе. В этом смысле Петр Ильич не щадит певицу. С другой стороны, это просто огромная партия! Мы видим героиню на сцене с юности и до последней секунды на костре, проходим через все этапы ее жизни. Это длинная история, три часа предельного пребывания на сцене – как вокального, так и актерского. Мало того, это еще и перевоплощение из деревенской девушки в женщину-воина, а потом в страдалицу, мученицу и святую. И весь этот гигантский комплекс, вокальный и актерский, должен совпасть в личности певицы.
Что вы искали и нашли в певицах, которые были выбраны вами для исполнения партии Иоанны Д’ Арк в Большом театре Беларуси?
– Это наше большое везение, что в труппе театра оказались нужные нам «орлеанские девы», певицы, которые идеально подошли для исполнения роли. Было даже ощущение, словно бы на них писалась эта опера. Хотя спектакль сочинялся еще до того, как мы окончательно опредились с составами исполнителей.
Я знал, что в минском театре есть певицы очень известные, имеющие репутацию не только в Беларуси, но и России, делающие даже международную карьеру. Кого-то я слышал на конкурсах и в спектаклях, так что это не была совсем уж «езда не знаю куда». Но это всегда такая «езда» в отношении этой конкретной партии. Одно дело, ты слышал певицу в другой, щадящей роли или на концерте с одной-двумя ариями. Другое дело – сама эта опера: огромная марафонская дистанция, которую певице предстоит пройти. Но в итоге всё сложилось: мы подготовили четыре состава. (Партию Иоанны / Жанны исполняют Дарья Горожанко, Анастасия Малевич, Оксана Волкова, Оксана Якушевич. – Прим. автора) Можете спокойно приходить на эту оперу на все четыре состава – и вы увидите разные спектакли, разные истории. Потому что солистки все очень разные! И это тоже чудо театра, потому что в нем ты не как в кино приговорен к одной интерпретации. А, каждый раз приходя на другого исполнителя, видишь иную историю. И каждый раз артисты играют и рассказывают про разное, делая вроде бы то же самое.
Как оперному режиссеру, вам сложнее или проще работать с женскими героинями и образами?
– Опера сама по себе – это что-то очень женское. В итальянском языке la opera – слово женского рода. И в центре почти каждой великой оперы – женщина: «Кармен», «Травиата», «Аида»… Даже если опера называется «Евгений Онегин», на самом деле главная в ней фигура – Татьяна. Или в «Риголетто» центральная фигура Джильда, и так далее…
Почему вы решились перенести действие классической оперы, основанной на исторических событиях, в наши дни?
– По-моему главное глубочайшее заблуждение, что театр – это музейное заведение. Нам рассказывают, что 50 лет назад театр был лучше. Понятное дело! Тогда и небо было голубое, и трава зеленее, и я был молодой. Но театр движется вместе со временем, развивается со своим зрителем. И каждое время хочет видеть на сцене своего современника. Поэтому в нашей постановке мы видим девушку, которая пробует сегодня заново ощутить, что такое быть Жанной, примерить на себя ее судьбу, пережить ее путь, принести себя в жертву…
Я как режиссер прекрасно понимаю, что мнения зрительские разойдутся, потому что в зале нет одного обобщенного зрителя, а есть тысяча очень разных людей, представляющих разные социальные слои, разные культурные взгляды, у них разная биография, образование и отношение ко всему. Но, на мой взгляд, самое страшное и невыносимое для режиссера и театра – это зритель вежливо скучающий, а иногда даже спящий уже во время увертюры. Наша постановочная группа – я, дирижер и художник – прилагали все усилия, чтобы зритель во время нашего спектакля сидел на краешке стула и боялся пропустить хотя бы одну секунду действия. Нам хочется реконструировать ощущение зрителя 150 лет назад, когда до тебя это никто не видел и не слышал, и ты – первый, ты – участник события, которое заставляет тебя чувствовать, думать, ощущать. И сопоставлять себя с действующим лицом.
Я, наверное, неправильный режиссер и считаю, что театр должен быть основан на любви и восторге: от произведения, музыки, друг друга. Я убежден, что прекрасные вещи рождаются только по любви. И я влюблен в то, что делаю, в людей, с которыми работаю. И, конечно же, жду любви в ответ, хотя не всегда ее получаю – и это нормально, это часть жизни.
Могу признаться, что уже к середине постановочной работы восторженность обуяла нами всеми. И если на первых встречах со мной артистам что-то казалось странным и не очень понятным, не совпадающим с общепринятыми воззрениями, то теперь вдруг стало очаровывать. И на генеральной репетиции настала моя очередь удивляться, потому что в каждом артисте стали проклевываться личностные вещи. И каждый стал двигать своего персонажа исходя из того, как он сам относится к этому произведению через своего героя, наделяя его своими личными чертами. И это совершенно фантастическая штука, когда спектакль начинает существовать независимо от своего создателя. Это тоже часть режиссерской жизни, когда твое детище отделяется от тебя и обретает свою жизнь. Начиная с момента премьеры, режиссером спектакля становится дирижер – от меня уже ничего не зависит. А затем в наши отношения вторгнется еще и зритель, после чего спектакль будет уже совсем не мой, а театра и зрителей. Я же буду, не дыша, стоять за кулисами и смотреть на него…»
ДАРЬЯ ГОРОЖАНКО: «Она смогла – и я смогу! И в этом мы с Жанной похожи».
Исполнение сложнейшей вокальной партии в опере Чайковского «Орлеанская дева» и (по задумке режиссера) двойной драматической роли – исторической героини Иоанны Д’ Арк и современной девушки Жанны – стало звездным часом для молодой солистки белорусской оперы Дарьи Горожанко. Звезда родилась! Тот случай, когда сценический образ идеально совпал с личностью исполнительницы партии. Нам было интересно из первых уст узнать, сколько Жанны в Дарье? И сколько себя отдала Дарья сценической героине? Об этом мы поговорили в интервью с Дарьей Горожанко.
Что для вас оказалось самым сложным в этой постановке: вокальная или актерская составляющая роли?
– Для меня, пожалуй, вокальная техника. Потому что эта опера большая, материала в ней много и он крайне драматический. Все три акта я нахожусь на сцене, все три акта я должна петь – нет момента, когда можно выдохнуть и передохнуть. Я всё время погружена в роль, в её исполнение. Поначалу, признаться, я думала, что, может быть, пока ещё эта партия мне неподвластна, что я молода для неё. Были и те, кто твердил: «Зачем ты берешься за нее? Тебе еще петь и петь, половина жизни впереди, а здесь ты оставишь голос – думай на перспективу!» Но на протяжении всех репетиций, рабочего процесса и сдачи спектакля я, как и Жанна, повторяла молитву, чтобы Боженька дал мне силы, здоровье, терпение. Я так горячо молилась, так искренне проживала все события из жизни моей героини, что думаю, именно поэтому мое исполнение этой роли многим показалось убедительным. Потому что я не пыталась выполнять мизансцены, а на самом деле переживала всё внутри себя. А тогда и чувства подключились, и голос зазвучал, и партия мне поддалась. Я бесконечно рада, что слушала себя и решилась на такую смелость.
По задумке художника-постановщика Алексея Трегубова, стены комнаты Жанны увешаны плакатами современных французских исполнителей. Что вы узнали о своей героине через эту музыку?
– Когда я увидела комнату Жанны, с этим количеством мягких игрушек и постерами на стенах, то поняла для себя, что это важная часть характеристики моего персонажа. И я просто обязана послушать песни всех этих музыкантов: Pomme, Zazi, Lomepal, Stromae, которого я обожаю! Я все его альбомы переслушала, посмотрела записи живых концертов. И мне, конечно, было близко к сердцу, что в комнате моей героини висит постер одного из моих любимых исполнителей. Это нас с Жанной еще больше сблизило. Pomme – очень лирическая, интересная музыка. Я прочла переводы текстов ее песен – они про одиночество, какую-то щемящую боль. Где-то это наивная музыка, где-то депрессивная или веселая, но все это музыка с характером, которая, как оказалось, очень близка и мне тоже.
Было ли что-то, что вы от себя передали своему персонажу?
– В школе я играла в баскетбол, и когда по задумке режиссера в одной из сцен моя героиня оказывается в спортивном зале, где есть баскетбольная корзина и мяч, я решила, что попробую забросить его. Это была моя идея! Думаю, что Жанна как персонаж и историческая персона должна быть победителем, который умеет преодолевать сложности и верить в себя. Она не может, бросив мяч, не попасть в корзину! У нее просто нет вариантов! (Смеется) И пусть на премьере у меня получилось забросить мяч в корзину со второго раза, но ведь получилось! Для меня это было важно, чтобы моя героиня была героем во всем.
Признаться, я нахожу много общего с ней, моей Жанной. Это тот случай, когда исполнитель и персонаж дополнили друг друга. Хотя думаю, у нас изначально было много общего. И потому эта партия так легла на мой голос, на мою душевную составляющую. Я очень рада, что у меня была возможность поработать с таким режиссером как Георгий Георгиевич Исаакян, творить в атмосфере любви, когда ты можешь быть свободен, не зажиматься, потому что тебя никто не критикует, а тебе подсказывают и помогают. Когда в тебя верят, в тебе не сомневаются – это дает большие силы! Потрясающий опыт, который я запомню на всю жизнь.
Было ли что-то, чему вас научила героиня этой оперы, что вы унесете в самой себе?
– В начале работы над партией у меня, как и у Жанны в начале ее пути, не было чувства готовности. В течение всей оперы я, как и моя героиня, убеждала саму себя, что готова на эту миссию. И что кто-то свыше точно знает, что она смогла – и я смогу! В этом мы с ней похожи. И эту веру я унесу с собой: веру в себя, в Бога, в высшие силы, которые тебе помогают справиться с любыми трудностями.
Признаться, я люблю сложности, люблю бросать себе вызов. Когда ты делаешь даже самую сложную работу в любви, стараешься полюбить каждую нотку, смаковать каждое слово и делать все искренне и честно, от души, даже если очень сложно, становится легче достигать поставленной цели. И тогда понимаешь, что занимаешься нужным для людей делом, правильным в смысле твоего предназначения. Быть на своем месте и все время двигаться вперед – для меня это очень важно.
Текст: Анастасия Костюкович.
Фото: предоставлены пресс-службой Большого театра Беларуси.
