Буйство фантазии или магия снов? Символика образов или «философия в картинках»?.. Яркий, самобытный, «нетипичный» художник Сергей Баленок вовлекает зрителя в свой мир, при этом оставляя за каждым право на индивидуальную трактовку визуально-образных ассоциаций. «Я не пишу привычные предметы. Я изображаю в первую очередь впечатления, эмоции, воспоминания, свойственные каждому из нас». В интервью белорусский художник Сергей Баленок делится своими рассуждениями о жизни, творчестве и внутреннем призвании.
– Сергей, расскажите, каким образом складывается ваш день?
– У меня нет четкого распорядка дня. Я всегда руководствуюсь внутренним состоянием. Каждый день уникален: никогда не знаешь, какое настроение он тебе принесет. Без впечатления, без внутреннего «чувствования» образа браться за работу бессмысленно. Графика требует концентрации, сосредоточенности. Послеполуденное время для нее лучше всего. Для меня качество всегда важнее количества: работаю раз-два в месяц, но стараюсь делать это максимально серьезно. А вот живописью занимаюсь всегда по выходным, в первой половине дня. Именно тогда я особенно остро чувствую краски, их звонкость и глубину. Я не придерживаюсь четких стилистических направлений – пишу, как вижу. В этом отношении импрессионизм мне близок с позиций не «запечатления», а «впечатления» от увиденного или услышанного. Одно дело «красить» конкретные предметы в импрессионистской манере, а другое – чувствовать внутреннюю природу цвета и проникаться его созвучием с элементами окружающего мира.
Профессиональная и творческая позиция – одно и то же или выбор между разумом и чувством?
– Есть четкое разделение между художником и Творцом. И дело здесь не в профессионализме или мастерстве. Главное отличие – в видении окружающего мира. Современный арт-рынок крайне разнообразен. А покупатели порой и сами не знают, что конкретно им хотелось бы приобрести. В своем творчестве я «изображаю» то, что свойственно всем людям независимо от расы, нации, гендерной принадлежности. В конечном счете мы все так или иначе испытываем схожие чувства и ощущения. В процессе обучения академическая школа крайне важна, но только на начальном этапе становления. Дальше художник должен отходить от шаблонов и стремиться к отображению индивидуального видения мира, внешнего или внутреннего, здесь это уже не играет существенной роли. В свою очередь, я не изображаю конкретные или привычные формы и предметы.
Для меня важны впечатления, даже от цвета. Так, желтый необязательно означает солнце. Он может напоминать о теплоте, искренности момента или же представлять собой воспоминание о радостном дне. Я никогда не пишу с натуры или по памяти. Все работы – и графические, и живописные – являются для меня «картинками о памяти». Их содержание сложно пересказать и уж тем более воспроизвести в памяти. «Картинки» всегда представляют собой отклик на внутренний «раздражитель», который когда-то привлек мое внимание. У меня они трансформируются в совершенно иные образы, принимают «свою» трактовку и наполняются особым смыслом.
– Можно ли назвать ваши работы «философией в картинках»?
– Мне довелось встретиться с большим количеством людей, воспринимающих окружающий мир так же, как я. Можно говорить об одном и том же предмете разными словами, но подразумевать одно и то же. Так же и с графикой. За привычным комом снега или изображением чучела необязательно скрывается снег или чучело. Здесь может открыто проявлять и говорить о себе грусть, тоска, одиночество. Все зависит от внутреннего контекста. Названия к своим работам я могу придумывать достаточно долго. Создавая «картинку», я никогда не придерживаюсь четкого сюжета или плана. Это экспромт. А что касается самой философии… Я не люблю навязывать публике свое мнение хотя бы потому, что оно может быть пристрастно или чересчур субъективно. Я предоставляю зрителю возможность самому прийти к тем или иным выводам и составить представление об увиденном.
– Изначально вы формировались в русле графического искусства. Оформляли книги Жюля Верна, Курта Воннегута, произведения Михаила Булгакова и даже поэзию радикального Иосифа Бродского. Чем обусловлен выбор столь разнохарактерных авторов?
– Был период, когда я лет десять работал в издательстве «Университетское», специализирующемся на фантастике. Жюль Верн, один из первых заказов, представлял собой прямое иллюстрирование его произведений, правда, с определенной долей моей импровизации. С Бродским была иная ситуация. Иллюстрировать поэзию крайне сложно, если вообще является возможным. В данном случае Бродский воплощал собой обобщенное представление о поэзии известного поэта. А вот с Куртом Воннегутом мне особенно повезло.
Мои графические работы 1980-х годов привлекли внимание издателей, и они сами выбрали для иллюстраций произведений автора уже готовые зарисовки. Булгакова ценю за атмосферность и непредвзятость в творчестве. Интеллигент и высокообразованный человек с прекрасным чувством вкуса. Как ни странно, но все авторы по-своему мне близки. Реальность каждого из них субъективна. Конечно, сыграли значение обстоятельства, принципы того времени, в котором они жили и создавали произведения. Но искренность – как главный критерий творчества – здесь мне особенно близка.
– Есть ли у вас личные предпочтения в литературе, произведения, к которым возвращаетесь в определенные жизненные периоды?
– Люблю Достоевского. Особенно близок мне «Идиот». Малая, «протокольная» проза Франца Кафки. Джек Лондон. Именно у него, я не встречал этого больше у других писателей, жизнь показана в своем естественном, «натуральном» виде. Без прикрас и лишнего драматизма. Вместе с тем после прочтения его книг отсутствует тяжесть на сердце. Владимир Маканин и его повесть «Где сходилось небо с холмами». Конечно же, Ремарк: «Жизнь взаймы», «Три товарища», «На Западном фронте без перемен». Удивительная литература «потерянного поколения»! Трогательная и одновременно трагичная. Из белорусских авторов особенно ценю Владимира Короткевича. «Дикую охоту короля Стаха» перечитывал несколько раз.
– …а среди художников?
– Испанец Эль Греко. Был прекрасным рисовальщиком. Очень хорошо чувствовал цвет. Этакий ноу-хау начала XVII века. В композиционном плане близок Шагал. Его витражи заслуживают особого внимания. По внутренней глубине, философичности отдаю должное Эндрю Уайету.
– Являетесь ли вы символистом по своей природе?
– Отнюдь. Я городской человек и в суеверия не верю. Все, что можно увидеть в моих «картинках», – мое субъективное отражение реальности, которое периодически совпадает с видением других людей. Я не стремлюсь к изображению надуманных предметов, не создаю ребусов. Мой символизм весьма условен. Все идет от интуиции.
– Солнца нет, но лампочка горит…
– Сколько себя помню, электрическая лампочка всегда присутствовала в моей жизни. Искусственный свет, который постоянно хотелось поменять на более яркий, живой. Со временем мне удалось достичь этого в живописи. В графике я не смог избавиться от этого устойчивого образа. Независимо от меня, он стал частью моей жизни. Возможно, поэтому лампочка так часто встречается в моих «картинках». Перевернутые кофейные чашки или фрагменты старого города, как картинки из далекого детства и молодости, отождествляются у меня со Львовом, в котором я прожил первые двадцать пять лет своей жизни. У меня есть много работ, где большую часть занимает пустое пространство. Только линия горизонта и пара-тройка деревьев. Звенящая пустота порой выразительнее самого яркого образа. Опять-таки она создает особое впечатление.
– В отличие от графических работ, глубоких, философских, метафорических по содержанию, ваша живопись буквально излучает свет и проникнута жизнеутверждающим, радостным настроением! Такая полярность – проявление скрытых особенностей характера или же новая страница в творчестве?
– Человек двойственен. В нем всегда живут противоположности. Смешное сменяется грустным, черное – белым, сомнение – осознанием истины. И я не исключение. Да, многих интересует вопрос относительно кардинальной разницы между моими графическими и живописными работами. Для меня графика всегда ассоциировалась с чем-то камерным, глубоким, интровертным. Она требует большей отдачи, чем живопись. Это как сокровенный диалог. Как тайна. Как то, что всегда останется тет-а-тет. Графикой я занимаюсь более тридцати лет. К живописи пришел позже. Но именно здесь я раскрываюсь с другой стороны. Мне близки яркие, насыщенные тона. Особенно желтый. В нем я черпаю энергию и позитив. Но моя живопись – это тоже «картинки», это впечатления и настроения, которые навсегда остаются со мной. Получается, что в жизни я оптимистичный интроверт. Мне периодически необходимо одиночество, чтобы после ощутить настоящую, неподдельную радость от общения с людьми.
– Какой фразой, может быть, цитатой, афоризмом можете охарактеризовать свои работы?
– Реальность каждого субъективна. И не нужно специально проводить параллель между мировоззрением автора и зрителя. Большинство людей предпочитают стабильность, определенность. В моих же работах нет даже намека на подобные вещи, хотя лично для меня они более чем конкретны и материальны. Если встречаю человека с созвучным ощущением реальности, я, пусть даже на долю секунды, но убеждаюсь в неслучайности выбранного пути. Тщеславие нехарактерно для меня.
– Боитесь непризнания? Непонимания со стороны зрителей?
– Не боюсь, что работы будут неправильными или непонятными для других. Свобода внутренняя предполагает свободу внешнюю. Поэтому мне легко.
– В каком эмоциональном состоянии работается наиболее комфортно? И является ли комфорт синонимом творчества?
– Я совершенно спокойно отношусь к различного рода шумовым эффектам. Они не отвлекают меня. Гораздо важнее внутренняя собранность и сосредоточенность. Стараюсь уединиться, когда поглощен графикой. Здесь все должно быть четко. Нет права на неуверенность или ошибку. А вот с живописью дело обстоит иначе. Две чашечки крепкого эспрессо – и я мгновенно «включаюсь» в работу. Однажды пытался работать с темной цветовой гаммой, но понял, что это совершенно не мое. Мне наиболее близок теплый колорит. Он дает возможность для большей импровизации и открытости художественного образа.
– В одном из интервью вы заметили, что «иногда тень бывает и получше человека». И здесь же дополнили: «картинки» являются вашей тенью, только в наиболее цельном, завершенном варианте. Поясните такую позицию.
– Тень всегда искренна, непосредственна. Она существует сама по себе вне зависимости от обстоятельств и мнения со стороны. Она без нюансов. Она не надуманна. Она – просто тень. А человек, несмотря на рациональное начало, всегда противоречив. Ему сложно дать объективную оценку реальности, тем более – самому себе. Иными словами, человек всегда находится в поиске смыслов, без которых уже не может существовать. А тень самодостаточна и не нуждается в излишнем толковании.
– Считаете себя популярным?
– У меня уже все есть: мой мир, мое искусство, мои зрители. Мои картины находятся в Германии, Франции, Голландии, Швейцарии. Периодически ими интересуются коллекционеры и покупатели со всего мира. Счастлив ли я?.. Думаю, что да. Мне повезло воплотить в жизнь свое видение реальности и остаться при этом понятым.
– Если бы не стали художником, как сложился бы ваш жизненный путь?
– Творчество получилось само по себе. Я его не выбирал. Оно меня тоже специально не выбирало. Все получилось случайно, но в нужный момент. Мои родители были филологами, причем оба с философской жилкой. Эстетическое воспитание с детства вкупе с богатой фантазией, поступление в Украинский полиграфический институт… Вряд ли бы моя жизнь сложилась иным образом.
Вечерний чай
– Легко ли расстаетесь со своими работами? Есть ли те, которые стали по-настоящему родными?
– Прекрасным нужно делиться с людьми. С этим нужно смириться и уметь отпускать. Конечно, я привыкаю к своим работам, они – отчасти мои дети, мое продолжение. Но я должен давать им право на вторую жизнь. Это сложно. И я учусь этому до сих пор.
— Что является источником вдохновения?
– Воспоминания и впечатления, которые могут возникнуть в любой момент. Иногда даже весьма неожиданно. Это могут быть самые обычные предметы: стул, дом, дерево… Но они всегда осмысленны и пропущены сквозь призму эмоционального и жизненного опыта. Есть определенная прелесть в первом впечатлении, но ценность его всегда приходит со временем. Хотя был единственный случай, я даже зафиксировал его: 7 утра, проснулся в прямом смысле от ощущения, что нужно браться за кисть.
– В заключение нашего разговора: какой ваш жизненный девиз?
– …Всегда… Всегда, вопреки всему.
Беседовала Ксения Селицкая-Ткачева
Фото из личного архива Сергея Баленка
