Недавно Ксения Федорова, белорусский ресторатор, узнала о том, что больна раком молочной железы. Она бросила вызов испытанию: активно лечится и откровенно делится происходящим в сети. Мы попросили Ксению рассказать свою историю читателям журнала.
Перед интервью казалось, что с героиней надо разговаривать осторожно и подбирая слова, – все-таки у человека не обычная простуда. Но уже спустя пару минут разговора стало понятно: все эти «предосторожности» никому не нужны, и вообще, непонятно, кто кого поддерживает. Ксения просто заряжает своей энергией: в ее словах чувствуются сила, запал и большая вера в то, что все наладится. Первой вопрос героине очевиден: как она узнала о диагнозе и как приняла?
«Врач смотрела на меня с ужасом»
– В течение года у меня было не очень хорошее самочувствие – постоянная усталость и сонливость, не оставалось сил ни на что. Понимала, что со мной что-то происходит, но не могла найти причину, хотя сдавала анализы несколько раз в течение года и обращалась к разным врачам. В итоге все списала на стресс и волнение, но через какое-то время при самообследовании обнаружила уплотнение в груди. У моей мамы был рак, и мне сразу стало понятно, что уплотнение в груди – тоже опухоль. Сразу попыталась успокоить себя тем, что она небольшая, хотя впоследствии все оказалось намного серьезнее, чем я предполагала.
Записалась на УЗИ. Врач изменилась в лице и буквально начала со мной прощаться: спросила, сколько у меня детей, и стала сокрушаться, что дочь еще очень маленькая. Она смотрела на меня со смесью страха и ужаса, а я стала сомневаться, дойду ли домой в принципе. Это уже к вопросу о том, как врачи доносят информацию до пациентов.
По словам Ксении, она не теряла самообладания, несмотря на то, что ей диагностировали третью стадию, но был момент, когда героине действительно стало страшно.
– Когда я оказалась в Боровлянах, врачи тоже были очень обеспокоены: думали, что у меня могут быть метастазы в мозге. К счастью, на МРТ их предположения не подтвердились. Но в тот момент было страшно, и даже приходилось думать о смерти. Мне, конечно, хотелось прожить максимально долго, насколько это возможно.
Героиня признается, что, узнав о диагнозе, жизнь пришлось перестроить.
– Жизнь, конечно, изменилась. Ведь ты живешь и строишь какие-то планы, а тут понимаешь, что у тебя такой диагноз, который меняет кардинально все: начиная от отношения к своим привычкам и заканчивая тем, что первостепенная цель – начать лечение и выздороветь. Если раньше можно было где-то забить на самочувствие, теперь это стало невозможным: твое здоровье – самое важное. Мир перевернулся, и меня хватало только на то, чтобы заняться диагностикой и лечением.
Ксения говорит, что в депрессию не впадала, а сразу решила: нужно действовать.
– Возможно, включился какой-то внутренний менеджмент, и я начала составлять план действий. Поняла, что этот план растянется не на неделю, а на ближайшие год-два.
«Была какая-то злость. Особенно после химиотерапии»
Не могу сказать, что после того, как узнала диагноз, стала более мнительной и начала ценить маленькие жизненные мелочи. Наоборот, была какая-то злость. Особенно после первой-второй химиотерапии: я чувствовала себя без сил и не могла делать то, что хотела бы. Особенно разозлилась после того, как кто-то из советчиков сказал: день отлежись – и все будет нормально. В реальности же оказалось, что я неделю не могла встать с постели.
…Пришлось настраивать свою жизнь так, чтобы даже в своем состоянии все равно взаимодействовать с работой и людьми, выходить на улицу. Хоть каких-то полкилометра, но пройти. Возможно, я просто человек действия, и для меня очень важно движение.
«Объяснила старшему сыну, что все можно преодолеть»
У Ксении трое детей. И все они знают о диагнозе мамы.
– У старшего сына аутизм, и он несильно впечатлился этим известием, хотя обычно довольно эмоционально все воспринимает. Сильнее всех испугался и очень переживал средний 19-летний сын, но я с ним поговорила и объяснила, что все можно преодолеть.
Некоторые люди, узнав о таком диагнозе, отгораживаются от других и скрывают недуг. Но Ксения говорит о своей болезни открыто. Более того, помогает другим информационно и морально.
– Я считаю, что это дело каждого, как себя вести в подобной ситуации. Я поделилась своей историей, потому что веду довольно активный образ жизни, многие меня знают. Мне также нужно было сообщить о болезни сотрудникам, чтобы перестроить систему работы. И я предполагала, что, вероятно, изменюсь внешне, потому не видела смысла скрывать происходящее: пришлось бы много врать по мелочам, а правда все равно бы выплыла.
«Это правильно, когда не нужно ничего скрывать»
– Мне очень помогли многочисленные отклики в ответ на мое признание. Оказалось, что многие болеют или болели, но стесняются об этом говорить открыто. И дело не в том, что люди боятся о чем-то попросить, ведь когда я об этом объявила, речь шла не о просьбе. Мне кажется, это правильно: информировать и жить дальше, тогда не приходится ничего скрывать.
Знакомые и незнакомые люди помогли мне советами, консультациями с врачами и лечением. Я даже не говорю о моральной помощи, которая действительно очень трогает и согревает. Были советы и про церковь, и про какие-то травки, но я думаю, что эти люди просто хотели проявить участие, насколько возможно.
А вот в тематических форумах Ксения не участвует: не считает нужным углубляться в тему болезни.
– Мне сбрасывали очень много ссылок на группы, на всяких блогеров, прошедших через болезнь. Но я поняла, что пока не хочу приобщаться. Ведь чем больше я буду сидеть на этих форумах, тем больше буду жить болезнью. А я хочу жить своей жизнью, но учитывая, конечно, что я человек с определенным диагнозом и планом по лечению.
Ксения продолжает работать, но в ином ритме.
– Я перешла на более щадящий режим. Понятно, что если вопрос будет стоять остро: здоровье или работа, – я выберу первое.
«У нас не выстроена коммуникация между врачом и пациентом»
– Проблема в том, что врачи вообще не делают прогнозы. У нас хорошие специалисты, но наша система не предусматривает коммуникацию медиков с пациентом. Они в принципе не комментируют ничего, а только назначают лечение. К сожалению, у нас нет такого: попал в больницу и все узнал о своей болезни, начиная от питания и заканчивая рекомендациями. Свое лечение, можно сказать, я взяла в свои руки. Пришлось коммуницировать с несколькими специалистами и разбираться, что правильно, а что нет. Повторюсь, меня устраивает уровень квалификации наших врачей, не устраивает отсутствие коммуникации с пациентом.
Я недавно ездила в Германию на консультацию – для того, чтобы подтвердить диагноз и убедиться, что все делаю правильно.
«Зачем бояться того, что не наступило?»
Многие ассоциируют рак с приговором, но Ксения настроена иначе. Ей даже с некоторым юмором удается воспринимать новую прическу после химиотерапии.
– Большинство людей опускают руки, когда слышат такой диагноз. Наверное, выдержка приходит с опытом, ведь ты не можешь сразу родиться сильным. Но я считаю, что даже с таким диагнозом не все пропало. Сколько бы ни было тебе отмерено, все равно нужно жить здесь и сейчас, на полную катушку, а не бояться того, что еще не наступило.
Фото Елена Коровашкина, @Korovashkina
