Народная артистка Республики Беларусь Зоя Белохвостик – примадонна Купаловского театра, обожаемая истинными театралами. Несколько лет назад она поделилась с нами размышлениями об актерской профессии и времени, которое, как известно, всегда отражается в искусстве. Сегодня ее мысли воспринимаются и звучат еще звонче и глубже.
Она принадлежит к актерской династии, которая служит белорусскому театру почти 100 лет. Народный артист СССР Глеб Глебов, ее дедушка, начинал в 1920-х на сцене БДТ (ныне Национальный академический театр имени Янки Купалы), которому посвятил всю жизнь.
В Купаловском же театре познакомилась с будущим супругом, Валентином Белохвостиком, Ольга Глебова – мама Зои. На этой же сцене блистает сегодня и самая младшая представительница династии – Валентина Гарцуева – дочь Зои и Александра Гарцуева, актера, режиссера.
– Зоя Валентиновна, видели ли вы спектакли с участием Глеба Глебова? Работали ли на одной сцене с отцом?
– Совсем маленьким ребенком видела в театре «Павлинку» с участием дедушки. Добрый, светлый, солнечный, очень простой по сюжету, этот спектакль стал визитной карточкой Купаловского театра. «Павлинку» хорошо знают зрители нескольких поколений: в ней очень много юмора, народного слова, простых, понятных вещей, есть смешные персонажи и, конечно же, любовь.
Мне не удалось увидеть дедушку в других спектаклях – только в записях и в фильмах. Он был разным. Гениальный комедийный актер, он блестяще играл сложные, острые, драматические роли – например, Каренина в спектакле по роману Толстого. По рассказам мамы, в его исполнении это был очень трагический образ, страшный и неоднозначный.
Что касается папы, ему достались героические роли и в театре, и в кино. Он был таким типажным и в жизни: революционер, человек несколько не своего времени. Он шел часто наперекор принятым канонам, говорил правду в лицо, хоть некоторые вещи, наверное, можно было бы обыграть более тонко, дипломатично.
Его уважали за абсолютную правдивость, потому что знали, что он ничего не будет делать у тебя за спиной. Мне посчастливилось работать с ним вместе в спектаклях, на сцене он был мощный, красивый.
– А вы похожи на него по характеру?
– К сожалению, да. Но мой характер, все его выступы и острые углы, сгладила, смягчила мама – она была нежным и тонким человеком. Я могу себя заставить сделать глубокий вдох – и сдержаться, остановиться.
– Мама имела отношение к театру?
– Она концертмейстер, всю жизнь работала в консерватории, а в последние годы перешла в музыкальное училище. Молодые вокалисты хотели именно с ней ездить на конкурсы, потому что знали, какой она надежный человек и тонкий музыкант. Мама была роскошным специалистом. Работала с Тамарой Николаевной Нижниковой и многими другими вокалистами.
– Вы, конечно же, учились в музыкальной школе?
– Я не окончила ее, бросила, когда у меня были «метания». Мама не настаивала. И спасибо ей за это, потому что тогда, в пубертатном возрасте, это было бы бесполезно. Некоторое время я одновременно занималась и в художественной, и в музыкальной школе. И фигурным катанием, которое, правда, бросила после травмы.
Дружила и с хореографией, данные, чувство ритма, пластика, всегда были. Хореографию я очень люблю и сейчас, у меня не существует проблем в этом плане. Вообще я «пошла в артистки», потому что мечтала петь и танцевать на сцене, – это было для меня архиважно. Я всегда хотела быть актрисой, хотя должна была хранить молчание, потому что все были против, особенно папа.
– Почему?
– Потому что в детстве еще не совсем видны глубина дарования ребенка, его способности, не говоря о таланте. К тому же непонятно, как он выдержит моральные и психологические перегрузки, связанные с тем, что нас постоянно выбирают в театре.
Быть «сыроежкой в пятом ряду», наверное, не так уж и страшно, но это зависит от амбиций. Однако никто из родителей не хочет, чтобы ребенок «болтался» в профессии, занимая чье-то место. А когда ты учишься на актерском, сколько слез, сколько невысказанного, пока ты вырулишь на дорогу…
Далее, когда ты приходишь в театр, нужно, чтобы ты сошелся с театром, чтобы тебя заметили, чтобы у тебя был свой режиссер. Ты можешь быть даже очень способным человеком, но если режиссер не «твой», он не будет знать, что с тобой делать.
Это точно так же, как мы выбираем «свое» платье из многих – то, которое подходит именно тебе. Я всегда говорю своим студентам: «Думайте, что вы плохи, а не те, кто вас не выбирает».
–– Верно ли то, что при обучении на актерских факультетах используются различные техники, помогающие включать эмоции, смех или слезы по желанию?
– Техник действительно существует много, но в нашей школе это называется «техника переживания». Это методологитчески поступательное движение и обучение. А как по-другому? Зачем зрителям «дуб» на сцене? Артист должен включаться «на раз», знать все «кнопки».
На приемных экзаменах в академию искусств сразу видно, кто умеет «над вымыслом слезами обливаться», кто может быть выразительным, тонким, восприимчивым. Мы не набираем неэмоциональных в принципе.
– Пользуетесь ли вы актерскими приемами, навыками в обыденной жизни?
– Мне кажется, это не нужно. Артисты такие эмоциональные люди, что им вообще ничего не надо в быту специально включать. Что касается меня, я социопат, мне любой поход куда-нибудь, разговор с кассиром, например, дается тяжело, я всего этого боюсь. Поэтому и работаю в театре…
А если серьезно, я, безусловно, интроверт от природы, и мне сложно контактировать с незнакомыми людьми, ходить куда-то по конторам и что-то делать. Обычно это делают за меня, хотя если надо идти именно мне, я, конечно, сделаю, но это всегда сопряжено с огромным стрессом.
– Расскажите о ваших педагогах и авторитетах.
– Я училась на курсе у Лидии Монаковой и Зинаиды Броварской. Все пути в профессиональном плане я находила с их помощью, но при этом делала себя сама. С авторитетами у меня вообще не очень.
Главным авторитетом для меня была мама. Она была очень хорошим «понимальщиком» и «оценщиком», могла сказать мне такие вещи, которые никто бы не посмел, – жесткие, и только к ее мнению, очень творческого и честного человека, я прислушивалась. У меня авторитет также я сама, потому что так, как я могу ругать себя, не может никто.
Читайте также: Валерия Арланова: «Просто жить здесь и сейчас – это счастье»
– Вы пришли в театр в 1982 году. Как менялись со временем ваши роли? Можно ли назвать Павлинку коронной ролью?
– Я пришла на Павлинку и играла ее 18 лет, эта роль менялась вместе со мной. Но самый важный для меня творческий момент – это встреча с Николаем Пинигиным.
С его приходом появился другой взгляд на многое в нашей профессии, началось совсем другое существование на сцене, считаю, что я стала настоящей артисткой благодаря ему.
Он очень интересно работал с артистами, не всем так везет, мы совпали во всем. Им были поставлены в те годы «Дракон», «Тутэйшыя», «Жизнь Корицына», «Идиллия» – спектакли знаковые и для меня.
– А ваш супруг Александр Гарцуев – ваш режиссер? В каких его постановках вы работали?
– Возможно. Его спектакли «Кровавая Мэри», с которым мы объездили полмира, и «Ивонна, принцесса Бургундская» – самые для меня мощные и значимые работы.
– Насколько сложно или, наоборот, легко работать в спектаклях, которые делает супруг? Он жесткий режиссер или же оставляет пространство для интерпретации?
– Он оставляет очень маленький зазор, как и все настоящие мастера, занимающиеся режиссерским театром, который я очень люблю и уважаю. И я не считаю, что в этом смысле возможна самодеятельность со стороны актеров, потому что именно режиссер заводит всю машину, он предлагает решения и ходы.
Но Саша дает воздух, потому что сам проработал артистом долгое время, он всегда внимательно слушает, смотрит, ищет и не сделает плохо исполнителям. В этом смысле с ним любят работать артисты.
– А на одной сцене вы работали как партнеры?
– У меня никогда не было проблем с папой, когда я работала с ним на одной сцене, так же как и с Сашей. Когда очень хорошо знаешь человека, партнера, наверное, тогда отступают все преграды, которые могут помешать.
– Кто из других партнеров по сцене вам особенно близок?
– Хорошим, чутким, понимающим партнером был Александр Лабуш, с которым много «любвей» я сыграла в своей жизни. Замечательный партнер Виктор Манаев.
Мы вместе на сцене с юности. Когда я пришла в театр, он уже работал. Он меня опекал во время моих первых гастролей по деревням, заботился, чтобы мне было хорошо и удобно. Все у нас было: и «Тутэйшыя», и «Доходное место», и водевили, где он играл Микиту, а я Зоську, многие-многие спектакли сыграны вместе.
В «Ревизоре» мы играли супругов, и создается впечатление, что мы долго работали над «биографией» наших отношений. Но нам с ним ничего не надо заранее придумывать, обсуждать. Это человек, которого я очень хорошо знаю, так же как и он меня, замечательный партнер, надеюсь, что и я тоже такой же партнер для него.
– Волнуетесь ли, когда видите на сцене свою дочь Валентину? Вы с ней подруги?
– Я надеюсь, что так оно и есть, потому что очень важно иметь друга, понимающего человека в лице мамы. Что касается волнения, когда ученики выходят на сцену – да, это очень страшно, вся жизнь уходит.
За Валю не волнуюсь. На первых порах, когда она только пришла в театр, было волнение, конечно. Сейчас она абсолютно отдельно стоящий творческий элемент, интересная личность, умная артистка. Она драматическая, глубокая, иногда очень жесткая, скорее даже трагическая актриса.
– Не лирическая героиня?
– В ней нет этой ноты, но это и неинтересно. И я никогда не была лирической артисткой. Социальные героини – да, в таких персонажах мне всегда надо было найти некую глубину или нюансы характера, за которые можно зацепиться.
– Как насчет комедий? Говорят, что комедийным актером надо родиться.
– Я не комедийная артистка. Безусловно, это большой дар. Есть актеры с комедийным дарованием, но при этом хотелось бы, чтобы некоторые из них могли управлять этим даром и совершенствовать его. Потому что зачастую все делается интуитивно.
– Как относитесь к отрицательным ролям?
– Отрицательные роли намного интереснее играть, потому что не существует плохих людей, и всегда любопытно, что заставляет человека совершать отрицательные поступки. Там всегда есть палитра чувств, которые можно как-то проявить. Какие-то сусальные вещи делать менее интересно, но все равно и их надо делать хорошо.
– Есть ли спектакли, которые вас по-настоящему трогают? Зачем нужен театр сегодня?
– Меня потряс спектакль «Карьера Доктора Рауса» в РТБД, так же как и наш «Ревизор», премьеру которого я не видела из зала, так как была на сцене. Я в восторге от «Богемы», поставленной в оперном театре. Честно говоря, не успеваю многое посмотреть, в силу того что у меня вечером свои спектакли или репетиции.
Я не знаю, какая функция сегодня у театра, боюсь, что развлекать, потому что люди идут к нам отдыхать. Однако по большому счету люди всегда идут в театр за живой энергией, которая потоком бьет со сцены.
Для меня на сегодняшний день тот театр, в который я хочу ходить, – это оперный театр. Мне очень важны голоса, которые я люблю, музыка, слушая которую я плачу искренне и без особых усилий. Это то, что меня поднимает, помогает жить.
Мне сложно поймать катарсис в драме, потому что я вижу, как это сделано. Я могу восхищаться отдельными личностями, прекрасными артистами и их работой, но я останусь профессионалом, который на сегодняшний день видит нюансы.
В опере меня все радует, я не придираюсь ни к чему, я готова на все закрыть глаза, лишь бы для меня пели и играли.
– Ваш купаловский зритель, какой он?
– Я всегда чувствую зрителей. Они могут помочь актерам или испортить спектакль полностью. Своим неподключением, непониманием. Это чувствуется моментально по дыханию зала.
Когда собирается какое-то количество людей грамотных, заинтересованных, и у нас идет, например, «Чайка», чувствуешь с первой секунды, как люди читают юмор, которого очень много в спектакле.
Бывает и такое, что кто-то хохочет в голос над шуткой, прозвучавшей со сцены, что нам на сцене, кстати, очень нравится, а его соседи по залу одергивают: «Как вы себя ведете?!»
А зрительские эмоции приветствуются: дыхание зала, хохот, аплодисменты. Вот собирается такой зал: живой, умный, грамотный, идущий навстречу – и спектакль получается. Вообще белорусские зрители – хорошие люди, очень благодарные.
Беседовала Ольга Савицкая Фото: Марина Серебрякова, из архива Национального академического театра им. Янки Купалы
Читайте нас в Telegram, Facebook и Instagram (и не забывайте смотреть сторис). В соцсетях мы каждый день публикуем самую интересную и актуальную информацию для вас.
