Сентябрь 1963 года. Семнадцатилетние Галя и Света, приехавшие из военного городка Уручье, узнали о своем поступлении на географический факультет БГУ. Отделение выбрали вечернее: обе были из не очень обеспеченных семей, поэтому хотели учиться и работать одновременно. Где работать, пока не знали. Шли, счастливые, по Советской, поравнялись с Домом моделей (сейчас Белорусский центр моды. – прим. ред.) – трехэтажным зданием, где в маленьком зале на первом этаже располагался скромный подиум, а этажами выше – обувное и швейное производства.
В честь дня рождения Белорусского дома моделей рассказываем его историю. Сегодня бывшая модель Галина Чернышева рассказывает о своей работе.
«Наша работа – не демонстрировать одежду людям, а ежедневно стоять на примерках»
– Почему мы тогда оказались именно там, возле здания Дома моделей, я не помню. Из окошка нам помахала женщина. Мы растерялись, остановились. Она попросила зайти. «Вы такие, – говорит, – симпатичные. Не хотите показаться нашим художникам, поработать в Доме моделей?» Из нас двоих я была к этому ближе – и пела, и танцевала, и участвовала в художественной самодеятельности. У меня были нужные для манекенщицы артистизм и пластичность. Хотя был и страх подиума.
Он у меня, кстати, не проходил все десять лет, сколько работала. Не споткнуться, правильно повернуться – всегда в волнении. Только в Югославии, где нам приходилось выступать при восьми градусах, волнения не было – было желание идти в пляс (смеется): наш директор наливал нам коньяку, чтобы мы согрелись.
Оказалось, что у Гали и Светы идеальные пропорции фигуры. Этого было почти достаточно. Манекенщицы тогда подбирались не по стандартам: рост 172, бюст 90, талия 60, бедра 90 – и все на одно лицо. Ни одна из героинь наших историй не имела полного «комплекта» этих параметров. Рост Галины – 165 см, размер одежды – 42–44-й.
Главной целью Дома моделей была разработка моделей для швейных и обувных предприятий республики. Демонстрация их населению была делом второстепенной важности. В самом выражении «дом моделей» слово «модели» означало не то, что оно означает сейчас, – не красивых девушек, демонстраторов одежды, а произведенные образцы одежды и обуви, с артикулами и прейскурантами.
В этом, кстати, заключен ответ на вопрос, возникающий всякий раз, когда манекенщицы прошлых лет, вспоминая о своей повседневной работе, говорят, что их ничему тогда не учили – ни краситься, ни двигаться по подиуму, ни позировать на фотосъемках, – постигать все это приходилось самостоятельно и при помощи старших коллег. Просто это не было главным.
– Художник, конструктор, швея – три человека участвовали в разработке моделей. На заседании художественного совета отбиралось то, что могло уйти в производство. Наша работа – ежедневно стоять на примерках и раз в месяц демонстрировать одежду членам художественного совета. На нем присутствовали главные инженеры и конструкторы всех швейных фабрик Беларуси, представители швейного отдела Министерства легкой промышленности и обязательно замминистра по швейной отрасли.
Начинали всегда в одиннадцать, заканчивали в четыре. Я обычно показывала подростковую одежду. Кстати, видела самого Машерова – когда в 1967 или 1968 году утверждалась школьная форма, я демонстрировала у него в кабинете платье для девочек старших классов. Помню стол, накрытый зеленой тканью, ковровую дорожку, по которой мы проходили, и улыбку Петра Мироновича. Тогда волнения я не испытывала. Наверное, потому что была еще в юном возрасте.
Главной целью Дома моделей была разработка моделей для швейных и обувных предприятий. Демонстрация одежды населению была не главным
«Дома мы два месяца о своей работе не говорили – боялись сказать правду!»
– Дома мы два месяца о своей работе не говорили – боялись сказать правду. Каждый день как будто уходили в библиотеку. Но потом нас ожидала командировка в Москву, и скрывать уже было нельзя. Первой сказала я. Как ни странно, мама отнеслась к этой новости очень спокойно. Между нами было доверие.
Младший брат, по натуре художник, был просто счастлив. Гордился мной, приглашал на просмотры своих картин, знакомил меня с друзьями. Сейчас он работает в Америке. Папа отреагировал так, как мама. У нас была очень дружная семья, мы воспитывались в любви и доверии. Если я говорила маме, что ночую у подружки, то ночевала я у подружки. Мама знала, что если я так сказала, значит, так и есть.
Все, кто работал в штате Дома моделей, происходили из хороших семей и учились в университетах. Лариса Куревич, окончившая радиотехнический институт, защитила потом диссертацию и стала преподавателем. Инна Васильева, невероятная красавица, похожая на Элизабет Тейлор, окончила юридический факультет, вышла замуж за дипломата. Вот вам и манекенщицы!
Не могу не вспомнить и Люсю Евдокимову, которая работала со мной в паре. Это была Одри Хепберн в превосходной степени. В школе занималась художественной гимнастикой, имела изумительную фигуру, толстую косу, большие глаза. Ростом она была 167 сантиметров, почти как я. На нас шили идентичные модели, но в разных гаммах. Идея строилась на контрасте: блондинка с челочкой и брюнетка с косой. Она была не только красива, но и характер имела замечательный.
И все же отношение к нашей профессии было неоднозначным. В обществе принято думать, что красивая женщина с таким видом деятельности – легкомысленная и легкодоступная. Но я хочу сказать, что и фильмы, в которых показывают манекенщиц и то время, врут беспощадно. Манекенщицы с подвязками и в красивых трусиках? Не было в то время такого белья! Посмотреть эти фильмы – так манекенщицы повально употребляли алкоголь и курили. Это неправда.
Мы были политически грамотны и идеологически устойчивы. Это было прописано в характеристике каждой манекенщицы, выезжавшей за рубеж. Прежде чем нас отправить на «Экспо-70» (международная выставка, которая является открытой площадкой для демонстрации технических и технологических достижений страны. – прим. ред.) в Японию, за нами было установлено наблюдение на год.
Все, кто работал в штате Дома моделей, происходили из хороших семей и учились в университетах
У меня дядя работал в КГБ, поэтому я это знаю. Но, помню, в Москве на ВДНХ, выходя из гримерных после показов, мы видели стоящих на «Волгах» грузин. Москвички были более раскрепощенными. Когда мы встретились с ними в Осаке, они вели себя совсем не так, как мы. Мы были как кинозвезды, но этого не понимали. У нас, как и у спортсменов, была гордость за государство, которое мы представляем, и никакой распущенности или мании величия.
«Наш Дом моделей всегда занимал третье место после общесоюзного и рижского»
– Году в 1965-м или 1966-м мы стали ездить в Москву на Всесоюзные методические совещания. Там было все то же самое, что и на наших художественных советах, только руководители были повыше рангом. Всегда присутствовал Слава Зайцев – он был художественным руководителем Общесоюзного дома моделей. Эти методические совещания определяли направление моды на предстоящий год.
Все 17 домов моделей Советского Союза показывали свои коллекции на четыре времени года. Чем больше моделей от определенного дома было отобрано в производство, тем он считался лучше. Наш Дом моделей, сколько я помню, всегда занимал третье место после общесоюзного и рижского. Постепенно он стал выходить на международный уровень. На выставках в Болгарии, Германии, Югославии, где мы представляли нашу легкую промышленность, для привлечения посетителей оборудовали подиум, на котором демонстрировались лучшие модели.
Манекенщицы с подвязками и в красивых трусиках? Не было в то время такого белья
Первый наш такой выезд состоялся в 1967 году в Болгарию, в Пловдив. В то время нас было шесть девушек и один парень. И в Болгарию, и в Японию мы везли уже совершенно другие коллекции: лен, кожа, меха – замечательные работы Инны Булгаковой и других художников-модельеров.
«Мы отличались одеждой и, может быть, немного макияжем»
– Нас очень часто показывали по телевизору. Почти каждую неделю. Я приходила на экзамены, и преподаватели меня узнавали. Учились мы неплохо, но в облаках витали. На вечернем отделении учились студенты постарше, и мы, конечно, отличались от них. Но не только возрастом. Мы отличались одеждой и, может быть, немного макияжем.
Надо отметить, тогда не красились так, как сейчас. Не пудрились вообще, помада была перламутровая из Польши, ею торговали из-под полы. Лак для ногтей был только один – ярко-красный. Мы брали у наших обувщиков белую обувную краску, капали ее в красный лак – и получали розовый, потом добавляли из шарикового стержня чернила – и получали сиреневый.
помада была перламутровая, ею торговали из-под полы
Приезжая в Москву, мы посещали магазин польской косметики – единственное место, где можно было хоть что-то купить. По крайней мере, там продавалось пахучее туалетное мыло. Перед отъездом в Японию на какой-то консультации нашим руководителям сказали, что у нас должно быть красивое белье и колготки. Нас повели на базу «Белторгодежда». Там мы первый раз в жизни увидели французское белье. Нам купили по два комплекта, по два красивых лифчика и по десять пар колготок – мы уезжали на три месяца.
А когда мы в Японии зашли в магазин, были поражены тем, каким может быть женское белье. Тем не менее на наши показы за границей собирались полные залы, нам аплодировали. Потому что коллекции были великолепные, а манекенщицы – красивые и улыбающиеся.
«Соседки по даче знают, что я модель«
– Так я проработала до 1973-го и ушла в декрет. Вернувшись через год, получила предложение работать в отделе кадров. Сначала была инструктором производственного обучения, потом – старшим инспектором, начальником отдела. Начинать было сложно. Коллектив преимущественно женский, и меня продолжали воспринимать как манекенщицу, а не как руководителя. Я по-прежнему выезжала за границу, но уже в качестве заместителя руководителя группы или материально ответственной.
С манекенщицами общий язык находила легко: я знала, как вести себя за границей, подсказывала, инструктировала, помогала. Была вроде старшей сестры. Потом и в отделе кадров у меня все наладилось. Ощутила свое призвание. Это ведь только кажется, что кадры – бумажки. Нет, это люди. И каждый человек – индивидуальность.
И плакать ко мне приходили, и давление измерять, и пить валерьянку… Я многих ориентировала на дальнейшую учебу. Одни приходили швеями, а становились конструкторами и технологами. Любовь Васильевна Манулик пришла конструктором, выпускницей Витебского технологического института, а стала потом директором.
В 60 лет Галина Чернышева ушла на пенсию – ухаживать за больной мамой. Так в ее трудовой книжке за всю жизнь и не появилось ни одной записи о каком-нибудь другом месте работы, кроме Дома моделей – несколько раз сменившего свое название. Ее трудовой стаж там, где она сначала согласилась поработать во время учебы за 65 рублей в месяц, составил 47 лет.
– Подобным не каждый может похвастаться, – говорит Галина Михайловна. – Какие качества дала мне эта работа? Во мне на всю жизнь закрепился интерес к своей внешности. Сейчас, в своем возрасте, я все равно хочу красить глаза и ногти. Не скажу, что выхожу на улицу как на подиум, но я хочу всегда быть причесанной и с маникюром. И на даче одеваюсь, как манекенщица: костюмчик или шортики, на руках перчатки.
Дачные соседки знают, что я модель. А мне нравится работать на даче. Хотя эйфория от этого уже прошла – работа тяжелая. В последние два года занялась рисованием – создаю картины по цифрам. Это сложно, не каждый может.
Текст: Светлана Вотинова; Фото из личного архива
Читайте также: Модели прошлого. Наталья Чикина
Читайте нас в Telegram, Facebook и Instagram (и не забывайте смотреть сторис). Там мы публикуем самую интересную информацию.
первые модели, первые модели, первые модели, первые модели
