24 апреля состоится показ импровизационного пластического спектакля-притчи «Огонь и Лед». При поддержке компании А1 Семейный инклюзив-театр «і» выпустил первую в Беларуси постановку с помощью технологии virtual production к своему пятилетию. Главные роли исполнят артисты Большого театра Беларуси – Марина Вежновец, Юрий Ковалев, Екатерина Зиновьева-Провалинская, актер Михаил Самусенко, режиссеры, педагоги, актеры Семейного инклюзив-театра «і» и квинтет музыкантов: Александра Сандлер (клавиши), Карен Карапетян (скрипка), Антон Машкало (флейта), Богдан Доверяло (виолончель), Даниил Залесский (ударные, перкуссия). Екатерина Зиновьева-Провалинская, балерина, актриса драматического театра и кино, поделилась своими размышлениями о новой постановке и впечатлениями от работы над спектаклем.
Семейный инклюзив-театр «i» создан в 2016 году на базе театральной студии Ирины Пушкаревой при генеральной поддержке компании A1. В рамках занятий студийцы, в том числе дети с аутизмом, обучаются хореографии, пластике, вокалу, актерской игре, общению. Основная задача театра – постановка профессиональных зрелищных спектаклей для всей семьи, которые помогают продемонстрировать зрителю модель общества равных возможностей.
– Екатерина, с чего все начиналось?
– В данный проект меня пригласила мой педагог Александра Сандлер, которая преподает в Белорусской государственной академии искусств. В этого человека я влюбилась еще во время учебы и продолжаю влюбляться. Как профессионалу я ей полностью доверяю, поэтому никаких раздумий по поводу участия в спектакле «Огонь и Лед» у меня не было. Хотя нужно отметить, что это была в некотором смысле авантюра, так как сначала ничего конкретного о проекте она не рассказывала.
Музыкант и композитор, Александра Израилевна отвечает за музыку в этом спектакле, я бы сказала, что она – его душа, так как музыка – основа постановки, связующая всех участников нить.
– Что подразумевается под «импровизационным спектаклем» в данном случае?
– Весь спектакль – это большая импровизация, музыкальная и пластическая. Конечно, импровизация есть игра, но, как и в игре, в ней имеются определенные правила, заданные рамки. Мы знаем, откуда и куда идет персонаж, что он должен делать, но то, КАК он делает, – это происходит каждый раз по-разному. И на премьере тоже будет все не совсем так, как было на репетициях. Да и ни одна репетиция не похожа на другую, каждая из них – отражение внутреннего состояния артистов здесь и сейчас. Поэтому мы и говорим, что этот спектакль уникальный.
Все артисты знают, что даже один и тот же оперный, балетный или драматический спектакль никогда не повторяется, он каждый раз другой, все зависит от настроения, состояния артистов, музыкантов, даже от зрительного зала в данный конкретный вечер. Но в традиционных постановках обязательно прописан текст – от и до: хореографический, вокальный и т. д. А импровизация, музыкальная, телесная, в этом смысле дает полную свободу артисту. Например, сначала ты предполагаешь, что можно сделать одно, но тело ведет себя не так, как задумывалось. И здесь важно не остановить себя, а именно пойти за своим ощущением.
Этим отличается классический танец от искусства импровизации, потому что в балете необходимо обязательно уложиться в балетный рисунок и идеально выполнить прописанное движение, позу. А здесь ты можешь делать все, что тебе хочется. Это не классика, не контемпорари, здесь нет определенного стиля. Ты должен полностью «обнулиться» и заставить свое тело подчиниться интуиции и музыкальному импульсу. Изначально, конечно, имелся соблазн пойти по дорожке, которая хорошо известна, набросать несколько движений, чтобы получилась прекрасная классическая вариация, с помощью которой ты можешь что-то рассказать, но это не балет, и задачи другие, кстати, очень четко поставленные.
Наш второй режиссер Геннадий Фомин, наблюдая за мной во время репетиции, частенько говорил: «Катя, я вижу, что ты начала напряженно думать, сейчас это не нужно, надо полностью освободиться, позволь себе похулиганить». Спектакль тем и уникален – этой внутренней свободой, тем, что здесь и сейчас происходит что-то настоящее, живое. Эта свобода внутренняя и помогает существовать в заданном.
– А что задано вам? Расскажите про свою роль.
– Мой персонаж – Творение. Его создает Мастер вместе с Музой. Творение – чистый лист, ребенок, который первый раз все видит, познает, воспринимает, изучает. Творению можно делать на сцене все что угодно, потому что этот образ абсолютно не скован никакими рамками, совершенно чисто и свободно воспринимает все, что происходит вокруг. Именно в данной роли хулиганство, о котором говорил Геннадий Фомин, оправданно и играет большую роль.
– Чего больше в вашей роли: танца или драматической игры?
– Сразу скажу, что классический танец я старалась максимально убрать из своей роли – это была одна из основных моих задач. Но я не вижу себя со стороны, и, может быть, мне только кажется, что я не делаю ничего «балетного»… Изначально репетиции проходили в виде тренингов. Мы учились отдельно ощущать свою определенную часть тела – рука, плечо, голова, грудная клетка – и двигаться, подчиняя все тело именно этой точке. Например, ты начинаешь концентрироваться на том, как двигается твоя рука, что ей захочется делать и куда она тебе приведет.
– Тем не менее это выглядит как история танцевальная.
– Ну конечно, это не текст, который надо произносить. Это пластика тела. Но в любом случае классический балет – это жесткие рамки. Чтобы сделать пируэт, например, у тебя задействовано все тело. А здесь акценты совсем другие. Это свободная импровизация.
– Исходя из текста либретто, Творение влюбляется в своего Мастера.
– Ребенок-то растет. Познает мир. Конечно, Творение влюбляется в Мастера, потому что он – идеал. Я, например, вспоминаю свои детские ощущения, когда приходит друг родителей, молодой, красивый, необыкновенный, – и я уже влюблена в него.
– А Юноша какую роль играет в спектакле? Кто его исполняет?
– Там запутанная история. Лучше прийти и посмотреть. Юношу играет актер драматического театра Михаил Самусенко. Артист уникальный. Он достаточно мягкий, податливый, тонко чувствующий, ему несложно работать с профессиональными балетными танцовщиками Мариной Вежновец и Юрой Ковалевым. Очень интересно, кстати, наблюдать, как по-другому ощущают себя мои коллеги по театру в этой постановке. В этом спектакле не выключаешься ни на секунду, не можешь работать сам по себе, ведь рядом находятся другие, партнеры, чье настроение ты должен угадать. Просто знаешь, что перед каждым стоит задача дойти из пункта А в пункт Б. И только. Бывает, что на предыдущей репетиции партнер напряжен, в более закрытом состоянии, а сегодня уже совсем другое настроение, игривый, мягкий, тогда и «пристройки» к нему другие. Твое внимание сконцентрировано здесь и сейчас. Это, с одной стороны, изматывает, а с другой – наполняет. В этом также уникальность спектакля. Это взаимодействие «петелька – крючочек» по Станиславскому здесь работает.
Также есть еще один важный партнер – музыка. Основные темы написаны Александрой Сандлер (она же играет в спектакле на фортепиано), остальное – импровизация музыкантов. У нас есть прекрасный флейтист Антон Машкало (именно флейта отражает мой персонаж, поэтому мы с ним в «жесткой сцепке»). Также не менее прекрасные Карен Карапетян – скрипка, Даниил Залесский – ударные и Богдан Доверяло – виолончель
– Как связан спектакль «Огонь и Лед» с темой инклюзии?
– Спектакль поставлен Семейным инклюзив-театром «i». В нем заняты драматические актеры, которые являются педагогами театра «i». Они работают с масками. За это направление отвечает как раз Геннадий Фомин. Маски в спектакле живут своей жизнью. Они олицетворяют мысли, невоплощенные задумки Мастера. Он скульптор, у которого есть незаконченные творения. Получаются очень своеобразные, характерные персонажи. В спектакле также принимают участие и юные ученики инклюзив-театра «i».
Руководитель и основатель этого театра Ирина Пушкарева – режиссер данного проекта, она написала сценарий и всех нас вдохновляет на эту интересную работу. С виду она очень мягкий человек, но внутри имеет железный стержень и четко знает, чего хочет. Она дочь легендарной белорусской балерины и педагога Ирины Николаевны Савельевой, и сама в прошлом балерина. Какое-то время Ирина Пушкарева работала в белорусском Большом театре, а потом организовала Семейный инклюзив-театр «i».
Мне кажется, что с помощью этой постановки мы несколько приближаемся к тому, чтобы чуть сдвинуть рамки восприятия зрителей. Публика привыкла к определенным жанрам в театре, но есть еще такой жанр, который не развит у нас. Импровизация – это внутренняя свобода. А насколько мы свободны как артисты, насколько свободно мы двигаемся и действуем в рамках этого спектакля – это можно увидеть. Надо только не закрывать двери. Как только позволишь себе идти дальше, откроется еще одна, вторая, третья. И я думаю, что это один из важных посылов нашего спектакля.
Беседовала Ольга Савицкая
Фото: Александра Пехота
