Фильмы Ивана Твердовского поражают глобальностью проблем, которые ставит перед зрителем молодой режиссер. Вдохновляют смелостью и дерзостью, с которыми он берется за работу, отсутствием штампов и шаблонности. Может возникнуть впечатление, что Иван пошел по стопам отца, известного режиссера Ивана Сергеевича Твердовского, снявшего 13 неигровых фильмов, удостоенных призов российских и международных кинофестивалей.
Но они разные, Твердовские, хотя оба основательные, серьезные, честные перед собой и зрителем. «Город женщин» встретился с Иваном И. Твердовским (как он сам себя называет) в рамках фестиваля мобильного кино VOKA Smartfilm.
– У вас профессиональная семейная династия? Вы осознанно выбрали профессию или вас готовили к ней с детства?
– В детстве впечатляло, с какой легкостью и любовью к своей профессии относился мой отец. Приходя в гости к одноклассникам, я видел, как их измученные родители возвращаются каждый вечер домой и ждут субботы, когда можно оставаться дома и лежать на диване. Мне казалось, в этом есть что-то неправильное. Отец же постоянно ездил на кинофестивали, брал меня на съемочную площадку, знакомил с увлеченными своим делом людьми – это всегда было безумно интересно. В этом смысле у меня даже не было выбора – мне казалось, что я хочу быть похожим на отца. А потом, когда у меня самого начало что-то получаться, изнутри влюбился в профессию, почувствовал какую-то энергию, понял, что это мое…
– Вспомните ваш первый опыт.
– Это маленький 9-минутный фильм. В институте (ВГИК им. Герасимова. – Прим.ред.) нужно было делать первую работу, а я не понимал, за что браться, что хочу сказать на экране… Мне подсказали: есть интернат для слепоглухонемых детей, и их привозят в Дивеевский монастырь. Поехал. Когда был отснят материал, самыми интересными оказались 9 минут, в течение которых слепая девочка рассказывала о том, как она видела кошку. Не физически, а ощущениями. Из этого получилась история…
– Верите ли вы в Бога?
– Верю. Но в монастырь ехал не как паломник, а как заинтересованный в добыче материала, как на охоту. Это когда ты не знаешь, вернешься с добычей или без нее, каким будет улов, случится ли нечто необычное или нет. Но главное, чему я научился, – это быть открытым всему, что происходит вокруг, быть внимательным в материале. Так, шаг за шагом, пришло кинематографическое видение, которое никогда не бывает как дар, а нарабатывается профессионально.
– Снимая фильмы, вы находитесь по ту сторону экрана. Можете ли вы смотреть фильмы, находясь со стороны зрителя?
– Профессиональный навык – абсолютно абстрагироваться от всего. Очень много снимая и монтируя кино, добился того, что при его просмотре перед глазами – только локальные картины. Например, сцена: диалог на кухне. Невозможно каждый раз прокручивать мысли: как много толкалось людей, как было душно, как далеко поставили плейбек, как я ходил-пробирался через всех, – это все уходит, выветривается, забывается, я полностью включаюсь в то, что вижу на экране.
Главное – что с тобой происходит в этот момент. Ты принимаешь решения, которые стоят больших денег твоим продюсерам. Начинаешь руководить миром, который не подчиняется тебе, но у тебя есть возможность сделать так, как ты хочешь. В этом заключается моя профессия – менять миры.
Если говорить о просмотре других картин, то у нас немного испорчен взгляд: когда видишь чужое кино, оцениваешь с профессиональной точки зрения, по качеству. Идешь за автором и рассуждаешь о масштабе его мысли и месседжа, который заложен в картину.
– А пробовали себя как актера?
– В прошлом году был такой опыт. Скоро выйдет «Вмешательство» Ксюши Зуевой, у нее два года назад был дебют – картина «Близкие», она участвовала с ней в «Кинотавре». Зуева предложила мне роль в фильме «Вмешательство», и это было неожиданно. Это первый подобный опыт для меня, но он стал потрясающим! Со съемочной площадки уезжал с чувством полного удовлетворения: не болела голова о том, что что-то получилось не так, чего-то не успели. Режиссер сказал: «Все отлично!» – и ты в превосходном настроении! Хотя это тяжелый во всех смыслах труд. Есть большой шанс свалиться в какую-то внутреннюю пропасть, когда энергия, которую получаешь в процессе работы, не подпитывает, а разрушает…
– Вернемся к вашим сценариям. Какой бы «космический» сюжет ни создавал писатель, все, о чем он пишет, в первую очередь – о его внутренних проблемах, жизненных установках, о нем самом. Можно ли то же самое сказать о режиссерах?
– Да. Но есть разделение: коммерческий индустриальный кинематограф, созданный для привлечения денег, и авторское кино, которое является предметом культуры и объектом современного искусства. Если говорить о последнем, то все, что здесь делаешь, – делаешь для себя, хоть это тебя касается не буквально. В каждом моем фильме – темы и проблемы, мимо которых не смог пройти! Работая с ними, подключал собственное видение их и через экран пытался наладить внутренний мир. Не ставил задачу привлечь максимальное количество зрителей, а решал свои вопросы, связанные с конкретным «нервом».
– В центре всех ваших фильмов (и «Зоология», и «Класс коррекции», и «Подбросы», и даже документального «Собачий кайф») – герои, которым катастрофически не хватает любви, которые своей жизнью кричат об этом. Почему вас так сильно притягивает эта тема?
– Возможно, мне не хватает любви, но это не вопрос личной жизни. То количество любви, которое мне необходимо, я не могу получить. Безусловно, мои герои испытывают тот же голод.
– Ваша мама тоже работает в киноиндустрии?
– Нет, мама – психолог. Но психологи не работают со своими родственниками, знакомыми, близкими. Это другой уровень взаимоотношений, который не позволяет профессионально обсуждать проблемы конкретного человека. Так же трудно и режиссеру снимать в главной роли близких людей.
– А что вдохновило на «Собачий кайф»? (Документальный фильм о детях, которые играют в игру, опасную для жизни. – Прим. ред.)
– Была история в детстве, когда мы все играли в эту игру, а потом я узнал, что в тот год погибло много подростков… Начали изучать вопрос, знакомиться с ребятами, вникать в их истории. Тронул главный герой, который пытался сконструировать то, чего в его жизни не было, придумать историю и погрузиться в нее… Я увидел, что через него можно открыть метафору человека ищущего. Особенно в 13 лет, сколько было моему герою. В результате и картина получилась не про саму игру, а про внутренний мир человека, который не соответствует тому, что находится вне его, за пределами.
– А в фильме «Зоология» хвост – метафора инакости? Что подсказало идею?
– У каждого из нас – свой «хвост». Хотелось разобраться в себе и своей природе, найти лучшее понимание мира, того, как он устроен. Это внутренняя работа с самим собой. Через «хвост», мне показалось, будет лучше понять существующее вокруг нас. Мы все – заложники социокультурных норм, понятий, что является нормальным, а что – нет. Но ведь странно отталкиваться от знаний и привычек, которые относились к нашим предкам, а не к нам. Моя задача была исследовать природу человека, который живет сейчас. На примере Наташи Медведевой, у которой внезапно появился хвост, – и возникает история о том, какие мы сегодня…
– Некоторым вашим героям настолько сопереживаешь, что их горе вызывает слезы…
– Это уже другой мир, который мы создаем, и он начинает существовать по своим законам. В него можно погрузиться, а можно и не принять. Но это не развлекательное зрелище, которое обволакивает розовым туманом и освобождает нашу голову от всех проблем…
– Ситуация, которую вы раскрыли в «Подбросах», поражает осознанием того, что не где-нибудь на далеких континентах, а у нас могут происходить чудовищные вещи… Неужели не возникло противоречий с органами, контролирующими вопросы идеологии?
– У нас ведь нет как таковой цензуры. Хотя когда она есть – это гораздо честнее. В этом мире лицемерия официально как будто никто ничего не запрещает, но после выхода картины возникают проблемы, а потом невозможно получить финансирование. Следующий наш фильм финансировать отказались.
– Будет ли ваша следующая работа посвящена не менее серьезной, чем в предыдущих картинах, проблеме?
– Уже заканчиваем фильм на тему, в которую я очень долго «входил». События касаются теракта на Дубровке. А еще есть документальный проект под названием «Сегодня на дорогах будет туман» – про российскую полицию.
– Не страшно ли жить, зная изнутри о многих противоречиях и проблемах нашей действительности?
– Поэтому и ушел из документального кино. Интереснее жить в мире, в чем-то вымышленном, художественном, и в своей жизни интересно конструировать пространство таким образом, где все существует по-другому.
– Вы – ярко выраженный интроверт?
– Да. И не вижу других способов существования…
Беседовала Яна Будович
