Оксана Аракчеева – художник, иллюстратор, дочь талантливого живописца, педагога, заслуженного деятеля искусств Беларуси Бориса Аракчеева – сегодня не только занимается продвижением собственных творческих работ, но и активно популяризирует художественное наследие отца. Недавно Оксана вышла замуж и теперь много времени проводит в Гамбурге. Однако это не мешает ей организовывать новые концептуальные проекты в нашей стране.
– Оксана, вы родились в семье знаменитого белорусского художника. С одной стороны, вам повезло – было у кого учится, перенимать опыт. Но были же и моменты, когда этот факт мешал в повседневной жизни, профессии?
– Вы правы. Это счастье, что я родилась в такой прекрасной семье. Я видела, как живет искусство в моем доме с детства, видела, как реализуются творческие процессы. Папа днями пропадал в мастерской – отдавался делу полностью. Мы с сестрой учились у него отношению к искусству. Однако родители не хотели, чтобы их дочери были художницами, хотели, чтобы мы занимались серьезным, можно сказать, «кормящим» делом. Но мы не послушались.
Мама и папа – добрые, поэтому сдались и пошли у нас на поводу. Мы – три дочери – окончили Театрально-художественный институт (сейчас Белорусская государственная академия искусств. – Прим. ред.). При поступлении были проблемы: если поступали дети художников, считалось, что их протаскивают по блату, к нам было предвзятое отношение. Моя средняя сестра, например, поступила только с четвертого раза, и это притом, что папа преподавал на кафедре живописи. Только представьте, какой это кошмар: ты всю жизнь живешь в творческой среде, а тебе не дают возможности заниматься любимым делом!
А с другой стороны, мы знали и понимали, какой трудный хлеб – быть художником, поэтому должны были быть готовы. Папа всегда старался помочь, дать нам работу. Но в какой-то момент я решила быть самостоятельной. На 5-м курсе вышла замуж, поменяла фамилию Аракчеева на Улановскую. После окончания института пришла в издательство со своими рисунками просить работу.
Там могли знать только Аракчееву, но не Улановскую. Я получила заказ самостоятельно на книгу «Басни Крылова» – и с тех пор пробивала себе дорогу сама. Фамилия решала многое, но я рада, что меня приняли не просто как Аракчееву, а как художника. А мнения, мол, папа поможет во всем, я слышала неоднократно, но всегда пропускала мимо ушей.
– У вас уже образовалась семейная династия. Вы с сестрами хотели бы, чтобы ваши дети тоже стали художниками?
– Конечно, нам бы очень этого хотелось. Тем более есть уже накопленный багаж знаний, опыт и, главное, практическое понимание. У моих сестер сыновья росли в творческой среде, разрисовывали все, что попадалось под руку. У них была неимоверная тяга к искусству. У моего же сына такой тяги нет.
И сама я никогда не заставляла Егора сидеть у холста, предоставила право выбора. Сейчас он занимается музыкой. Хотя, на мой взгляд, мог бы хорошо рисовать, у него развито чувство пропорций. У старшего племянника есть дочка, которая прекрасно рисует с самого детства, напоминает чем-то папу. Так что надежда у нас есть.
– Оксана, ваше имя на слуху. Вы много рассказываете об отце, презентуете различные выставочные проекты. Как ваша семья относится к такому успеху? Случается ли, что проскальзывают нотки зависти или все доброжелательно принимается семьей?
– У нас хорошая семья. Сестры преподают. Марина себя полностью посвятила этому делу, а Алена – еще и прекрасный портретист. На мой взгляд, портреты у нее получаются лучше, чем у папы. Она, как скульптор, чувствует форму. Такой талант может даваться только от Бога. Алена всегда полностью отдается своему делу, и это очень помогает ей в жизни. У нас разница пять лет, она для меня – как мама: в детстве всегда была рядом, а сейчас радуется всем успехам и понимает, что, имея такой темперамент, я смогу сохранить наследие отца, его память, поэтому поддерживает мои идеи.
– У вас с Борисом Владимировичем разный стиль в творчестве, несмотря на то что он научил вас всему, что умел. Можно ли это считать доказательством того, что имя себе вы сделали сами?
– Во многих семьях художников так случается, что дети пытаются скопировать стиль родителей. Но это неправильно. Талант либо есть, либо его нет. Его еще нужно в себе почувствовать и развить. Художник Игорь Бархатков при каждой нашей встрече говорит, что от своего отца научился любви и преданности по отношению к искусству. И в этом наши ситуации похожи. Мы искусству, как в театре, служим. Папа восхищался моим стилем, а я до сих пор преклоняюсь перед его импрессионистскими работами.
Наверное, это и есть гордость нашей семьи – быть разными. И знаете, я бы не хотела никому ничего доказывать, ведь о своей жизни я все знаю сама. С самого детства мы с сестрами делали наброски друг с друга, зарисовки, которые родители сохранили. У нас в доме была система: каждый день нужно рисовать, стали постарше – срисовывали объекты архитектуры, потом придумали альбом, в котором на разные праздники, например, 8 Марта втроем рисовали маме поздравления или папе на 23 Февраля. Это была семейная традиция. Так и выработался у каждого свой стиль.
– На протяжении творческого пути вы неоднократно создавали интересные серии работ, такие, например, как «Минские окна». Недавно презентовали серию портретов известных людей, которые повлияли на развитие культуры Беларуси. По какому критерию выбираете героев для работ?
– Как-то так получается, что эти люди либо являются моими друзьями, либо становятся ими после создания портрета. Они – мои современники, люди, с которыми живу в душе. Когда начала работать над портретами, чуть ли не бросалась на всех. Делая выставку в чешском посольстве, перерисовала всех, кого могла. Причем рисовала не за деньги.
После решила, что пора учиться писать портреты друзей, – и на меня посыпались заказы. Расскажу пару интересных историй, связанных с последней серией. Я очень уважаю Геннадия Буравкина. В самом начале нашего знакомства я робела перед ним, как школьница. Однако на выставке Алексея Марочкина осмелилась позвать его в мастерскую.
Геннадий Николаевич пришел такой простой и открытый, с хризантемой, мы поговорили обо всем и договорились, что я буду писать его портрет. Тогда решила сфотографировать Геннадия Николаевича. Наверное, Бог подвел к этому. Вскоре писатель умер. Сразу же после прощания я написала его портрет.
А с Валерием Дайнеко сложилось так. Он – мой кумир, я всегда обожала его прекрасный голос. Мы не были знакомы, и я решилась в «Фейсбуке» предложить ему написать портрет. Он с удовольствием согласился. Я даже не ожидала. Однако с портретом было не все так гладко: три раза пыталась сделать красивый образ, но не получалось той статности, грациозности, которая так присуща ему.
И в очередной раз, когда Валера уходил после неудавшегося визита, он накинул пальто, и тут я поняла: это то, что нужно. В портрете есть отсылка к истории: многие зрители говорят, что Валера напоминает Бетховена или Мицкевича.
Но самая лучшая и удавшаяся работа для меня – это портрет папы. Многие фотографы, когда снимали папу, просили его в руку взять палитру, надеть костюм. Это так искусственно. Я написала папу в халате. Когда-то он любил носить его дома, а потом принес в мастерскую и работал в нем.
Я постаралась четко передать руки художника, который был верен искусству. Это были мои родные руки, которые я сохранила навсегда не только в памяти. Написала портрет за два дня, потому что знала, каким он должен быть.
– Оксана, вы кажетесь очень сильной женщиной. Вы действительно такая или это больше образ, маска?
– Честно говоря, для мужчин я скорее выгляжу слабой. Хотя всю жизнь пробивала дорогу себе сама. Мне казалось, если я не сделаю сама, значит, мой муж, сын сделают это не так, как хотелось бы. И это большая глупость. Шла напролом, выполняла мужские обязанности. В некотором роде стала эмансипированной женщиной. Мне всегда придавала сил ответная любовь мужчины, но впоследствии этого оказалось мало.
С возрастом стала хитрее, поняла, что для мужчины должна быть слабой. Иногда даже странно, что эта мудрость пришла ко мне после 50 лет. Я могу сделать сама, но не буду, ведь мужчина должен понимать, какое он место занимает в семье и жизни женщины. Не зря природа распорядилась так, что мужчина должен быть сильным, а женщина – его опекой.
– Почему в профессии ориентируетесь больше на оформление детских книг?
– Я с детства обожала рассматривать в книгах картинки. У нас дома были книги на разных языках, и я внимательно, не понимая смысла текста, смотрела на иллюстрации и сама придумывала к ним истории. Это оставило большой отпечаток и, как итог, предопределило выбор профессии. Хотя изначально я планировала быть модельером. Хотела учиться в Москве. Но судьба распорядилась так, что я попала на графическое отделение, там же влюбилось в свое дело.
– В оформлении книг вы учитываете детскую психологию? Ведь такая иллюстрация требует от художника не только умения делать свою работу, но и понимать современного ребенка.
– Не могу сказать, что я тонкий детский психолог или что хорошо знаю предпочтения детей. Я работаю сердцем, опираюсь на эмоции, которых не хватило самой в детстве. Конечно же, есть базисные вещи: компоновка фигур, цветовая гамма. Но в основном рисую, как чувствую. Здесь, кстати, нужно учитывать не только мое восприятие, но и направленность автора книги. Нужно понять, чему он хочет научить ребенка, оттуда и «плясать».
– Я знаю, что музой Бориса Аракчеева всегда была ваша мама – Галина Егоровна, она была его опорой. А что вдохновляет вас на творчество?
– В нашей семье я наиболее эмоциональная и переменчивая. Так получилось, что недавно я третий раз вышла замуж, – и это свидетельство моей влюбчивости. Все мои бурные романы заканчивались женитьбой, так произошло и сейчас. Именно любовь вдохновляет меня.
И каждый новый этап творчества начинался с влюбленности, которая давала мне силы и вдохновение. Я могла не спать долгое время… Просто парила в искусстве от того, что мое сердце было занято. Сейчас у меня новый взлет или, как я называю, третий этап. Это, конечно, очень личное, но другого ответа на ваш вопрос просто нет.
– Поскольку замуж вы вышли за немца, как в дальнейшем планируете строить творческий путь? Будете прославлять фамилию Аракчеева в Германии или все-таки продолжите работу на родине?
– Живу и продолжу жить на две страны. А вот если говорить о творчестве, то вопрос этот сама себе задавала неоднократно. Конечно же, Германия для меня – огромный шанс, возможность развиваться, демонстрировать свое искусство, культуру. Но это совсем непросто: пробивать путь легче молодым, амбициозным, для взрослого поколения возможностей меньше.
Я не собираюсь везти туда работы, сделанные в Беларуси, пускай они остаются здесь, в любимой мастерской папы. Гамбург же – новый период в жизни, там будет все новое. Как иллюстратор, я продолжу работать с белорусскими журналами и авторами, если будут предложения в Германии, то с удовольствием приму их.
– Ваш муж каким-либо образом связан с искусством?
– Скорее нет, чем да. Он химик. Однако я его приобщаю к творчеству. Постепенно превращаю наш дом в Гамбурге в галерею. Рисую сама и дарю ему картины. Привожу работы моих друзей – знаменитых белорусских художников. Он меня называет самым лучшим художником, ну а я не сопротивляюсь (улыбается).
Беседовала Виктория Аскеро
Фото из личного архива
