Леон Гурвич – пианист, дирижер, композитор, доцент Гамбургской консерватории имени Иоганна Брамса, автор более трехсот различных произведений и аранжировок, в том числе музыки для фильма «Смертельная игра» оскароносного режиссера Менахема Голана. Родился и вырос Леон в Минске, но с 2001 года живет и работает в Гамбурге. Его концерты собирают полные залы в Германии, Нидерландах, Швейцарии, Франции, Бельгии, Италии, США. Однако в Беларуси первый концерт Леона после его отъезда за границу состоялся только в конце 2016 года. Почему пианист так долго не был на родине и с чем связано его музыкальное бунтарство – в нашем интервью.
– Пятнадцать лет – длительный период отсутствия на родине. В чем причина?
– Этот же вопрос я задаю сам себе. Никогда не знаешь, как сложится жизнь. У меня нет каких-либо обид на что-либо или кого-либо, я тогда просто уехал в другую страну. С головой погрузился в работу и концертную деятельность. Желание приехать с концертом в Беларусь было, но постоянно что-то не получалось. И вот в 2016-м момент, когда все сложилось, настал: Инга Бухвалова (директор концертного агентства «Эквилибриум Артс». – Прим. ред.) и руководство Института имени Гёте предложили мне принять участие в «Джазовом мосту» в Минске, я согласился – и в сентябре 2016 года выступил с программой джазовой музыки «Американские мастера» вместе с американской вокалисткой Лав Ньюкирк.
А в январе 2017-го я снова приехал в Минск, но уже с другой программой: в Большом зале Белорусской государственной филармонии вместе с Государственным камерным оркестром Республики Беларусь мы представили концерт классической и современной музыки. Мы исполнили произведения Гайдна, Шостаковича, Шнитке, а также несколько моих произведений. В том числе на концерте состоялась и мировая премьера моего произведения для струнного оркестра Con Anima. Так я вернулся в Беларусь (улыбается). Думаю, это можно считать новым этапом моей белорусской жизни.
– И этот этап, судя по овациям публики на обоих концертах, начался хорошо. Расскажите подробнее о программе «Американские мастера».
– «Американские мастера» – моя авторская интерпретация произведений Джорджа Гершвина, Дюка Эллингтона, Дейва Брубека, Майлза Дэвиса. К сожалению, охватить все джазовое наследие Америки в одной программе невозможно. Поэтому я по своему усмотрению выбрал разноплановые композиции, многие из которых известны публике. Также включил в программу одно собственное произведение. Вместе со мной на концерте выступила американская вокалистка Лав Ньюкирк, которая также живет в Гамбурге.
Признаюсь, выбрать «голос» программы было не так просто: я работаю с разными певицами, и каждая обладает уникальным голосом. Я пригласил Лав на совместную репетицию – и все получилось с первого раза, хотя перед Лав стояла действительно сложная задача: понять и передать мой взгляд на музыку. А мои аранжировки отнюдь не самые легкие для исполнения. И Лав блестяще справилась. Более того, она потрясающе артистична и харизматична. Очень рад нашему творческому тандему.
– По поводу авторской аранжировки известных произведений: здесь есть риск, что она может как понравиться, так и не понравиться публике…
– У меня нет цели создавать музыку, которую сможет понять только узкий круг интеллигентов. Я как раз хочу, чтобы моя музыка была понятна широкой публике. Однако на поводу у публики я тоже не иду. Например, программу «Американские мастера» я представлял в разных городах Европы, и публика, среди которой были не только немцы, но также иностранцы, в том числе американцы, всегда реагировала положительно. Как показал концерт в Минске, белорусы также хорошо приняли мою интерпретацию известных джазовых произведений.
– Леон, над чем идет работа сейчас?
– 2017 год будет насыщенным и уже весь расписан. Самое главное событие этого года для меня – сольный концерт в нью-йоркском Карнеги-холл, который состоится в марте и где я выступлю как пианист и композитор. Это не первое мое выступление в США, но первое на одной из самых престижных мировых сцен. Надеюсь, смогу оправдать ожидания публики и достойно представить Беларусь и Германию. Также хочу дописать начатые произведения для оркестра, у меня их сейчас несколько в работе, равно как и некоторые хоровые сочинения. Премьера одного из них – Cantata Domino – также состоится в этом году: в гамбургской церкви Святого Иоганна его впервые исполнит Новый юношеский хор г. Гамбурга (нем. Neuer Knabenchor Hamburg. – Прим. ред.).
– А как у вас происходит процесс написания музыки?
– На самом деле это сложный вопрос для композитора: рассказать, как он пишет музыку. Более того, у каждого этот процесс абсолютно индивидуальный. Но то, что это на самом деле загадочное действие, – факт (улыбается). Однако у меня нет таких историй, какие обычно показывают в фильмах: например, композитор выходит в лес, наблюдает закат солнца, и тут на него снисходит вдохновение – и рождается гениальная мелодия, которую он спешит записать в свою тетрадь… У меня все намного прозаичнее и проще (смеется).
Я – скорее как шахтер, который спускается в шахту и работает, работает, работает. По сути, я пишу по обычной классической методике, как до меня писали композиторы еще 300–400 лет назад: рояль, нотная бумага и карандаш. Иногда без инструмента, но такое случается редко и в основном ночью. Бывает, среди ночи во сне придет в голову мотив, я встаю, точнее, заставляю себя встать и записать его, потому что если не запишу, к утру уже ничего не вспомню. И меня замучает совесть, что упустил идею. Таким «ночным» способом я написал целую часть произведения для камерного оркестра 5 Dances in Old Style, которое посвящено проекту «Классика за мир» (в оригинале: Classic for Peace. – Прим. ред.).
У меня процесс сочинения музыки достаточно трудоемкий и долгий. Некоторые произведения могу писать несколько лет: дорабатывать, «шлифовать», пока они не обретут задуманную форму. Сама идея произведения приходит быстро, но вот ее реализация… Я бы сравнил это с обработкой алмаза: чтобы из дикого камня получился ценный бриллиант, необходимо приложить достаточно усилий. Не ускоряет процесс и моя самокритичность: постоянно что-то дописываю, что-то убираю, советуюсь с музыкантами. Я приветствую конструктивную критику и изменения и даже в произведения, которые написал 10–15 лет назад, периодически вношу корректировки.
– Леон, вы себя видите больше классическим или все-таки джазовым музыкантом?
– Я получил классическое музыкальное образование. Но ограничивать себя какими-либо рамками не хочу. Джаз на меня сильно повлиял, я его люблю, но сказать, что я джазовый музыкант, не могу. Джаз для музыканта – это свобода и расширение границ, это импровизация – то, чего в классике практически не бывает. Знаете, я – скорее классик-бунтарь. Мне неинтересно следовать четким канонам и правилам, ждать, пока мне покажут, как и что играть. Но в первую очередь я себя вижу композитором, который, как губка, впитывает в себя все самое лучшее и создает свое. У меня более пятидесяти музыкальных программ, среди которых и чистая классика, и современная музыка, и джаз. Для меня важны тематические вещи, где есть смысл, где необходимо думать, искать взаимосвязи, где присутствует драматургия.
– То есть вы – за творческие эксперименты?
– На самом деле каждый мой концерт – это своего рода творческий эксперимент. Часто выступаю в необычных местах. Например, в Гамбурге давал концерт на судоверфи: организаторы концерта арендовали судоверфь и временно превратили ее в концертную площадку. В Амстердаме нередко выступаю в местах с красивым видом на каналы. Когда в Германию приезжал российский джазовый саксофонист Владимир Чекасин, мы творили на сцене сумасшедшие вещи (улыбается) – это был даже не концерт, а перформанс с танцевально-костюмированным шоу.
На одном из концертов я выступал с художником: под мою музыкальную импровизацию на сцене он рисовал на песке картины, которые параллельно проецировались на большой экран. Мы постарались создать для зрителей полное погружение в музыкально-художественный мир импровизации. Наверное, к творческому эксперименту можно отнести и мой проект «Поэзия и музыка» – музыкальные интерпретации стихов Райнера Марии Рильке, Фридриха Гельдерлина, Осипа Мандельштама, Пауля Герхарда, Маши Калеко. Недавно вместе с оперной певицей Марией Маркиной и камерным ансамблем Гамбургской государственной оперы представили публике и записали мое произведение «Музыкальные фантазии на стихи Даниила Хармса».
– Вы сами придумываете идеи для концертов или вам помогают?
– Помогать с идеями особо не нужно, их у меня хватает (улыбается), но на интересные предложения я всегда охотно откликаюсь. Помощь необходима в реализации идей. Здесь важна поддержка единомышленников, в первую очередь музыкантов, с которыми создаем совместные проекты. Они прекрасно понимают, что сегодня только хорошим исполнением публику не удивить. Просто сыграть ноты – уже скучно. Людям должно быть интересно, они идут слушать не только произведение, но и его исполнителя. Другими словами, слушать его интерпретацию произведения. Даже если это классическая программа. К слову, классику можно так разнообразно представить! Все зависит лишь от того, что исполнитель хочет этой музыкой рассказать.
– Предполагаю, что вы и в преподавании поддерживаете творческий процесс…
– В консерватории уже 12 лет преподаю дирижирование и композицию и люблю свободный процесс обучения. Это должна быть даже не учеба, а именно творчество. От своих учеников я жду проявления инициативы и всячески их к этому мотивирую. Учу их думать, творить, развивать индивидуальный стиль, а не копировать чужой. Мои студенты все разные, причем во всех смыслах: начиная от национальности и заканчивая творческим опытом. У одних за плечами огромный бэкграунд, они уже сформированные творческие личности, которых необходимо только немного направить, а другие – настоящие дети, которым еще предстоит многое изучить. Я люблю работу со студентами, потому что вместе с ними учусь и я, они заставляют меня задумываться, постоянно развиваться. У нас получается настоящий взаимообмен: опытом, знаниями, энергиями.
Стараюсь также донести до своих студентов, что учиться, работать над собой, своим мастерством необходимо всю жизнь. Окончание консерватории не сделает музыканта маэстро. В немецком языке есть два однокоренных, но кардинально отличающихся друг от друга слова: Beruf («профессия») и Berufung («призвание»). Композитором по профессии можно быть, но это будет обычное ремесленничество: главное, сделать вовремя и хорошо. Совсем иное – быть композитором по призванию, когда просто сделать дело хорошо – недостаточно, когда в каждой ноте – душа. В консерватории совершенствуют технику, изучают детали, получают направление. Но это все отнюдь не завершающий этап, а лишь новая ступень, с помощью которой можно подняться выше.
– Давайте сформулируем правило Леона Гурвича для музыкантов…
– Нужно досконально выучить абсолютно все правила, а потом их забыть. Только тогда начнется настоящее путешествие в мир творчества. Но прежде чем нарушить правило, его необходимо хорошо изучить. Нарушать, не зная, – это уже шарлатанство, а не творчество. У любого творческого человека должна быть база, на основе которой будет развиваться творческий процесс. Это как фундамент здания. Без фундамента не устоит ни одно строение. И может получиться, как в той сказке: а король-то голый.
– Леон, все время уходит на концерты, гастроли, преподавание, композицию… А для отдыха время находите?
– Отдыхать получается нечасто, но получается. Когда появляется возможность, люблю читать. В последнее время нравится читать письма, переписку известных композиторов, например Густава Малера, Роберта Шумана, Дмитрия Шостаковича. Узнавать их мысли, которые они не озвучивали открыто, их личное общение. Недавно прочел книгу Шолом-Алейхема «Блуждающие звезды», которая до сих пор держит меня под впечатлением. В книге многое перекликается с моей жизнью. В ней описана жизнь артистов бродячего цирка, людей, которые покинули родину и кочуют из страны в страну в поисках любви и с надеждой воплотить мечты. Часто перечитываю произведения Томаса Манна, нахожу в них ответы на свои вопросы.
Не обхожу вниманием и современные издания. Например, открыл для себя автобиографическую книгу «Моя жизнь» известного немецкого литературного критика и публициста Марселя Райх-Раницкого, выжившего в Варшавском гетто, человека, который не был коренным немцем, но оказал сильное влияние на развитие всей немецкой литературы после Второй мировой войны. Вдохновленный книгой, я посвятил ее автору свое произведение Mein Leben (с нем. «Моя жизнь». – Прим. ред.).
– Есть фраза или цитата, которая помогает в трудную минуту?
– «Если не я за себя, то кто за меня? А если я только за себя, то кто я? И если не сейчас, то когда?» (Авторство этих слов приписывают древнееврейскому мудрецу Гилелю. – Прим. ред.) Очень помогает мне, когда руки опускаются. Для меня творчество и музыка – это мой мир, моя любимая страна. Количество идей и музыки, которые находятся в моей голове, превышают количество времени, которое есть у меня, чтобы их воплотить. Буду рад, если получится оставить после себя хотя бы малую часть творчества.
Каждый из нас приходит в этот мир с определенным посылом. Неважно, творческий ты или нетворческий человек. Каждый из нас должен принести пользу. Многим просто не хватает силы характера, трудолюбия, чтобы эту пользу принести. Трудиться важно. Ведь гениальность на самом деле – это только 1 процент таланта и 99 процентов труда. Облетевшая интернет картинка, где показаны ноги балерины: одна – в красивом пуанте, а вторая – с искривленными, окровавленными пальцами, – не выдумка, а реальность. Сильный человек, не тот, который может многое себе позволить, а тот, который может от многого отказаться.
А еще советую всем творческим людям реализовывать свои самые сумасшедшие идеи. Ведь большинство гениальных творений получилось только благодаря таким безумным идеям, в которые никто не верил. Меньше слушайте мнение окружающих и больше – свое сердце.
Беседовала Наталья Гантиевская
Фото: Егор Бабий
